Большая книга ужасов — 67

Запах не приближался ни на шаг. Похоже, тот, кто его издает, тоже бежал в ту сторону. Я прибавила ходу и скоро выскочила на пустую дорогу. В редких домах светились окошки, фонари освещали черный от луж асфальт (поливалка проехала). Я неслась, срывая когти, не знаю за кем, но я его убью. Тварь не ест падали. Тварь с ней воюет. Звучит странно – но мне ли рассуждать о странных вещах? Надо завтра у дядьки спросить, он такой же, как я, наверняка знает, за кем мы гонимся. Передвигается оно быстро. Я никогда не слышала, чтобы волки так реагировали на падаль. Это был особый случай, очень особый. Еще бы, ведь оно может передвигаться! Мертвое мясо, которое может передвигаться. Никогда не думала, что у оборотней есть естественные враги, кроме нас самих. Но запах не мог врать. Запахи не врут.

Интересно, оно тоже меня слышит? И поэтому удирает? Должны же враги чувствовать друг друга издалека? Природа мало кому отсыпает заметные преимущества.

Запах не приближался. Мы бежали в одну сторону с одной скоростью. Я выскочила на шоссе, еще немного – и город останется за спиной. Впереди чернели верхушки сосен. Наверняка оно там, в леске. Или дальше?

Я мчалась, как за сосиской на удочке, пугая своим видом редкие проезжающие машины. Тварь почти не реагировала на них, а если косилась, я тут же поворачивала голову в нужную сторону. Запах не приближался. Я бежала далеко за город за невидимым врагом, пока девчачьи ладони не воткнулись в наждачный асфальт.

Доброе утро, Ира. Как домой добираться будешь? Восход в пять тридцать две, значит, скоро пойдут автобусы.

31 июля (день)

Я все успела. Поймала загородный автобус, пролезла под турникетом, не попавшись сонным пассажирам, и долетела с ветерком. Приехала, сложила в чемодан все, что успела разбросать за пару дней, одолжила книжку, сгрызла сырым еще один пакетик лапши. Держись, лагерь, я иду! В метро успела немного поспать, а вынырнув на улицу, вспомнила об одном деле.

Телефон почти разрядился, много не поболтаешь. Ничего, я быстренько.

– Александр Сергеевич?

– Не называй меня так.

– Кто пахнет падалью?

– Где ты почувствовала запах?! В лагере?

– Я еще не в лагере. Телефон садится.

– А… А когда поедешь-то?

– Уже на автовокзале. Кто это?

– В лагере точно не… Да! Ира, слышишь меня? Услышишь этот запах – беги в обратную сторону! Будет нелегко, но ты беги. Никакого героизма, поняла? А я навещу тебя в лагере.

– Кто это? Телефон садится!

– Ты умная девочка, в книжке прочтешь. Небось утащила почитать что-нибудь?

– «Мифических чудовищ». Это что, секрет?

– Синюю? Не потеряй, это моя любимая. И береги себя там, эй! Я обязательно к тебе приеду! Все. Плюнь по ветру и скажи: «Все щенки, а я волчица». А я буду через пару дней…

Телефон пискнул и отрубился. Впереди уже виднелись голубые крыши остановок автовокзала.

* * *

Добралась. Сунула трубку в карман, посторонилась, пропуская целую банду ребят с чемоданами на колесиках. И конечно плюнула. И конечно в кого-то попала. В джинсовую спину впечатался белый плевок. Хозяин куртки обернулся. Очки, усы. Сам плюгавенький, ниже меня. У таких всегда вздорный характер.

– Ты в лагерь?

– Туда.

– Номер группы, фамилия?

Я сказала. У Плюгавенького воинственно зашевелились усы и в глазах мелькнуло раздражение:

– Так это из-за тебя мы автобус держим, Ира Варшавская, королева автовокзала! Беги давай, а то пешком пойдешь! – Он вцепился в мой рукав и поволок к автобусу.

Мой чемодан торопливо стучал колесиками, задевая всех по ногам. Кто-то ругался в спину, а этот Плюгавенький волок меня к автобусу и ворчал:

– Вот не могут вовремя прийти! Сидела бы дома, раз не можешь найти автобус на автовокзале! Хоть бы родителей проводить попросила!

Плюгавенький смахивал на таракана. Мелкий, с рыжими усами… Я мысленно примеряла на него хитиновый панцирь, и меня пробирало на ржач. Плюгавенького это бесило:

– Чего улыбаешься? Смех без причины признак сама знаешь чего. Или не знаешь? – К его усам прилипла большая крошка. Ну как тут не улыбаться?

– Вот отправлю тебя сейчас домой!

– Хорошо бы…

– Да?! – Он даже притормозил и зло зыркнул на меня. По лицу было видно, что он просчитывает последствия и что последствия для него печальны. Бросить меня тут на вокзале он не имеет права. Родителей моих поблизости нет… В конце концов Плюгавенький нашелся:

– Одно нарушение – и поедешь домой. – Он подтолкнул меня в автобус и вошел следом. – Нашлась! – бросил он водителю. – Едем уже.

Я едва успела плюхнуться на свободное место рядом с долговязой конопатой девчонкой, как автобус тронулся. Плюгавенький сидел рядом с водителем и что-то раздраженно ему доказывал. На спине его гордо пузырился мой плевок.

Долговязая девчонка молча разглядывала меня. Я успела достать «Мифических чудовищ», закинуть на полку чемодан и даже открыть книгу.

– Это тебя ждали?

Я кивнула.

– Я Оля.

– А я нет.

Оля сделала такие глаза, что пришлось срочно брать себя в руки:

– Прости. Этот рыжий меня довел.

– Витька? Да, он противный. – Оля перешла на шепот: – Говорят, в прошлом году его мальчишки отлупили – так он всех достал. Шрам над бровью видела?

– Не приглядывалась.