Большая книга ужасов — 68

Однако ничего у него не получилось, потому что Васькины ногти оказались коротко подстрижены. Дело в том, что его совсем недавно с превеликим трудом отучили эти ногти грызть, и мама теперь в оба глаза следила, чтобы они не отрастали больше чем на миллиметр.

Кот-мальчик с отвращением поглядел на свои, то есть Васькины, руки, злобно фыркнул и свернулся клубочком в углу дивана. Правда, спокойствия его хватило ненадолго. То, что он затеял потом, не лезло вообще ни в какие ворота. Поплевал себе на руку и принялся растирать слюну по лицу! Не сразу до Васьки дошло, что бывший котенок просто-напросто решил умыться.

Честно – если бы Васька не наблюдал это своими глазами, он ни за что не поверил бы, что человек может так себя вести!

Хотя, с другой стороны, разве перед ним был человек? Конечно нет!

Кот-мальчик оказался ужасным чистюлей. Он умывался очень старательно: и лицо помыл, и голову, и принялся за шею, когда мама позвала ужинать.

Тут он сверзился с дивана на четвереньки. Забыл, наверное, что уже не может падать на четыре лапы с любой высоты без всякого вреда для себя, ну и крепко ушиб локти и колени.

«Так тебе и надо!» – с ненавистью подумал Васька.

Злобно пошипев и пофыркав, кот-мальчик торопливо потер ушибленные места ладошкой – сначала, конечно, полизав ее и занеся, между прочим, в захваченный мерзким колдовством организм Василия Тимофеева очередное количество микробов.

Во что же превратится этот самый организм к тому времени, когда в него вернется законный хозяин?! Да он, наверное, из поликлиники вылезать не будет, горстями лекарства станет пить, когда вернется в свое тело!

Но тотчас до Васьки дошло, что его шансы на это возвращение равны не просто нулю, но нулю с минусом, и он чуть не разрыдался. Удержало его только то, что мерзкая ведьма Ульяна, конечно же, очень порадовалась бы его отчаянию, ну и Васька из гордости решил не давать ей такой возможности.

Тем временем кот-мальчик примчался на кухню, оглядел сначала все углы, видимо, пытаясь отыскать там кошачью плошку с едой, потом спохватился, посмотрел на стол, издал радостный мяв – и попытался вскочить на табуретку с ногами. Однако ничего из этого не вышло: табуретка была маленькая. Кое-как устроился по-человечески, придвинул к себе тарелку с тушеным мясом и картошечкой и облизнулся.

У Васьки Тимофеева рот наполнился голодной слюной, потому что это было его любимые блюдо, да и вообще – он ведь только завтракал сегодня, а сейчас дело к вечеру! Однако он мгновенно забыл о голоде при виде невероятной картины: кот-мальчик принялся есть прямо из тарелки, обходясь не только без вилки и ножа, но даже без помощи рук! А потом, заметив, что разбросал по столу куски мяса, картошки и разбрызгал подливку, проворно слизал все это языком. И надо же было так случиться, что именно в это мгновение на кухню вернулась мама!

Кот-мальчик начисто вылизал стол и теперь сидел с довольным видом и сыто щурился. А Васькина мама смотрела на него.

Васька видел ее лицо, такое изумленное и негодующее… такое любимое и родное!

«Мамочка, стукни его как следует! Стукни!» – мысленно взмолился он.

Нет, было бы еще лучше, если бы мама решила, что ее сын спятил, что нужно его срочно отправить в психушку, надеть на него смирительную рубашку, посадить за решетку и лечить с помощью лоботомии.

Несколько мгновений зрелище кота-мальчика в смирительной рубашке и за решеткой тешило воображение Васьки Тимофеева, а потом перестало. Просто потому, что мама никогда не отправила бы своего сына – даже такого, каким он стал теперь! – в психушку…

Вдруг все: и кухня родного дома, и кот-мальчик, и потрясенная мама – все это пропало, что-то оглушительно загрохотало, и Васька осознал, что снова смотрит в левый глаз портрета Марфы Ибрагимовны Угрюмовой. Глаз этот испуганно заморгал, портрет снова собрался морщинами-трещинами, а в следующее мгновение Васька понял, что так сильно грохотало. Это был удар грома!

Васька вспомнил, как папа предупреждал: мол, гроза к вечеру грянет.

И он не ошибся. Гроза разразилась-таки. По крыше ударили первые капли дождя.

– Боишься грозы, котишка-оборотень? – вкрадчиво спросила ведьма Ульяна.

Если бы Васька мог, он бы пожал в ответ плечами: мол, а чего ее бояться?

– Да ты, я погляжу, храбрец! – одобрительно кивнула Ульяна. – Значит, повезло мне… да и тебе, значит, повезло. Видишь ли, Васька, я заменила тебя своим слугой. Теперь назад ему ходу нет, а я осталась без помощника. Но ты мне нравишься! Ловко от вороны, то есть от меня, в лесу ускользнул, поглядеть в глаз Марфы Ибрагимовны не струсил, теперь вот грозы не страшишься… Люблю храбрецов! Хочешь, я тебя премудрости своей обучу? Послужишь у меня, а потом и сам станешь колдуном! Будешь ты могуч, богат сказочно и неодолим врагами, всех их ты в бараний рог согнешь одним махом! Все твои желания станут исполняться быстрей, чем ты пожелать успеешь… Ну что, согласен, Васька?