Большая книга ужасов — 7

Филька быстро полз на четвереньках, сражаясь с наклоном, который увлекал его вниз. Следом за ним, бормоча: «Говорила мне мамочка: дочка, зачем ты бросила музыкальную школу?» – ползла Анька. Замыкал же отступление пыхтящий Петька.

Грязь в заныре была с палец толщиной – черная, сплошная, состоящая будто из коротких нитей. Судя по всему, они оказались первыми, кто догадался вытереть эту дыру своими куртками.

Внезапно лаз затрясся и заходил ходуном: где-то над их головами пронесся поезд. Белые нити плесени ехидно запрыгали. Посыпалась каменная крошка. На миг Хитрову почудилось, что вагоны проехали по их спинам, – такой страшный был грохот. Анька взвизгнула и вцепилась ему в ногу.

– Чего копаетесь! Ползите, а то меня засекут! – зашептал вдруг Петька. Хотя вообще-то он не шептал, а кричал – это им, оглушенным, казалось, что он шепчет.

Не разбирая направления, Хитров быстро полез вперед. В следующий миг что-то изменилось, и он запомнил лишь, как стремительно летит куда-то, выставив вперед руки с фонарем, и орет, убежденный, что они попали в общий сливной колодец, а это конец, смерть.

А-а-а-а-аа-ааа!

2

Удар. Плеск...

Когда Хитров очнулся, то обнаружил, что над ним нависли два больших белых пятна, которые то приближаются, то удаляются. Филька испугался этих пятен и поскорее закрыл глаза. Тогда пятна принялись издавать непонятные звуки. Филька, на всякий случай, стал вслушиваться.

– Аыы-у-эаыэуэччч... Фииилииииии! Хиооууууу!

Звуки напоминали назойливых мух, которые стараются залететь в уши. Филька пытался заткнуть уши, чтобы не пустить их, но они все равно просачивались между пальцами... Постепенно мухи сталкивались, прилипали друг к другу и соединялись в один звук, уже различимый...

– Филипп!

«Филипп...» – Хитров пораженно вслушался в звучание этого неведомого слова и вдруг понял, что так его зовут. Память возвращалась толчками.

– Он нас слышит? – спросил чей-то ласковый голос.

– Уши зачем-то зажал, – ответил кто-то другой.

– Давай свой рюкзак! Он же в воде лежит.

Ощутив, что ему под голову подложили что-то мягкое, Хитров открыл глаза. К тому времени белые пятна превратились в знакомые лица. Круглая физиономия принадлежала Петьке, а длинная, в капюшоне, – Аньке.

– Что случилось?

Услышав его голос, Мокренко с Ивановой радостно заорали:

– Ты свалился, а мы на тебя!

– Где Нуль-Хвоста?

– Да вот она! – сказал Петька. – Когда ты плюхнулся в воду, крысюка вылезла у тебя из воротника и перебралась ко мне.

– Крысы бегут с корабля! – заметила Анька.

Куртка была насквозь мокрой, такой мокрой, что увеличилась в весе чуть ли не втрое. Майка прилипала к спине. Надо было вставать, чтобы согреться. Кое-как Хитров поднялся, хотя перед глазами все плыло.

Друзья смотрели на него сострадательно. Подобрав фонарь, Хитров осветил красные кирпичные стены, плавно переходящие в потолок. Кладка была непривычная: кирпичи лежали не широкой стороной, а узкой, торцевой.

Филька готов был поспорить на свой швейцарский нож, что этому тоннелю не меньше четырехсот лет. Каждый потрескавшийся камень в нем будто кричал: «Смотри, какой я древний!..» – «А я! Я еще древней!» – вмешивались другие.

3

Из мелких трещин сочилась вода. На потолке было множество известковых образований в форме небольших сосулек и наростов – сталактитов. Вскоре горе-диггеры совершили еще одно открытие. Выяснилось, что тоннель уходит вниз уступами. Небольшая площадка и лестница в дюжину ступеней, потом еще площадка и снова лестница. И так, пока луч не терялся во мраке. По ступеням вниз бежал ручей, вытекавший из довольно глубокого, примерно по колено, резервуара с водой, в который они и свалились. Дно у него было белое, заизвестковавшееся.

От стершихся ступеней, от сырых стен, от сталактитов, от старых кирпичей с клеймами веяло чем-то древним, смутным. Филька был абсолютно убежден, что в эти катакомбы еще не ступала нога ни одного диггера. Они были первыми.

Задрав голову, Хитров обнаружил в потолке большую трещину неправильной формы, через которую они попали сюда. Мокренко подошел к Фильке и встал рядом. Его рюкзак сочился водой, как большая мочалка.

– Как будем выбираться? – спросил Петька.

– Точно не знаю, но вниз идти точно бесполезно. Там скорее всего сток, – сказал Филька.

Не поверив ему, Петька все же сбегал на разведку и вернулся с сообщением, что пролетов на двадцать ниже – круглый колодец, полный воды, а дальше ничего уже нет.

– Значит, точно наверх, – сказал Филька.

Держа перед собой фонари, они стали подниматься на бесчисленные ступени. Тринадцать ступеней – пролет, тринадцать ступеней – снова пролет. Филька надеялся, что ступени выведут их на поверхность, но не тут-то было. Неожиданно ход стал круто забирать вправо, держась на одном уровне. Он как будто вел их куда-то. Вскоре под ногами опять зачавкала вода – теперь ее было почти по щиколотку.