Большая книга ужасов — 70

Лисин отворил калитку, и мы оказались на площади. Нашего появления не заметил никто, люди стояли и смотрели на мост. Почти все были в таких же камуфляжных плащах с капюшонами или в охотничьих комбинезонах, в рыбачьих шляпах. А некоторые в масках. В чёрных вязаных балаклавах. С шарфами, замотанными вокруг лица. В чёрных очках. В кепках, надвинутых на глаза. В медицинских повязках. В зелёных дождевиках. В мотоциклетных шлемах. В лыжных шапочках. А другие, напротив, в своей обычной одежде, с открытыми лицами, на которых явно читался вызов и одновременно страх. Там были и дети. Подростки, и детсадовского возраста, и маленькие, которых родители держали в колясках или на руках. Весь город.

Лисин пробирался через пришедших, я держался за ним. Я думал, что Лисин будет беречься, но он шагал нагло и широко, задевая попадавшихся на пути. Никто не возмущался, сторонились только.

Светка. Она стояла у начала моста и смотрела на другой берег. Рядом с ней темнела Юлия Владимировна. Я предполагал, что она по торжественности наденет что-нибудь более подходящее, клобук чёрный, или что там полагается в таких случаях. Но она была совершенно в обычном своём наряде, в полицейской форме, в пилотке. Ещё несколько человек рядом, и тоже в обычной одежде.

Светка, кажется, была не в себе. Стояла, сильно ссутулившись, волосы растрёпаны, глаз за ними не видно совсем. А Юлия Владимировна выглядела довольной. Такими довольными бывают люди, которые хорошо выполнили свою работу и вот-вот должны за это получить достойную награду.

«Пир». Именно он должен был вот-вот начаться.

Мы с Лисиным перешли площадь и остановились чуть в стороне от толпы, у ворот другого особняка, мало чем особняку Лисина уступающего, из бруса только, а не из оцилиндрованных брёвен; я стал разбираться в лесоматериалах, подумал я с отвращением.

Люди стояли и смотрели на мост и на Светку. Они стояли как бы каждый сам по себе, но при этом непонятным образом чувствовалось, что они вместе. Связаны друг с другом.

И я даже понял, чем они связаны.

Страхом.

Жадностью.

Отвращением к себе.

Уверенностью в том, что пройдёт ночь, наступит утро, и они забудут. Если не на это утро, так на другое. Послезавтра точно забудут.

Но не забудут.

Я устроился на выгнутом мостике через дренажную канаву. Рядом со мной никого не было, в канаве блестела вода, метрах в трёх росла липа. Хорошее местечко, смотрел поверх голов, но Светку не видел.

– Тут и стой, – сказал Лисин. – Если что… Хватай сестру и беги вверх по дороге, там машина. За рулём Михаил будет, он вывезет. Понял?

– Понял.

– Дай трубу.

Лисин забрал у меня трубу, закинул за спину, к другой.

– Повторяю – стой тут и ничего не делай, – сказал он. – Никуда не уходи, иначе не выберемся… Они немного одуреют, но могут и очухаться, конечно…

Юлия Владимировна чуть наклонилась и стала что-то шептать Светке. Светка кивнула и направилась к мосту. Она шагала медленно, неширокими неуверенными шагами, но всё же шагала.

Обряд. Жертва восходит на мост и этим приглашает чудовище. Потом жертву, скорее всего, отводят в ту хижину и оставляют на камне. И уже туда является страж водопоя. Как я ненавижу все эти самодельные культы…

Я дернулся, но Лисин поймал меня за плечо.

– Стой, – сказал он. – Не так. Я сам. Ты – на всякий случай. Если вдруг что не получится… Всё получится. Подержи.

На этот раз Лисин вручил мне трёхстволку. Она, как я и ожидал, оказалась тяжёлой и настоящей.

– Время не ждёт, – сказал Лисин. – Время не ждёт…

Он достал из-за спины трубу, положил её на плечо и стал целиться.

Гранатомёт всё-таки, подумал я. Или огнемёт, не знаю, как эти штуки называются. Лисин направил оружие на мост, а я подумал – где он его добыл, интересно? Это не пистолет, даже не автомат, а настоящая базука. С другой стороны, Лисин местный олигарх; наверное, при его доходах можно и зенитную ракету купить.

А как быстро всё происходит… Недавно ещё сидел прикованный, и вот уже так. Раз-два.

И только я про это подумал, как Лисин нажал на спусковой крючок своей машинки.

Хлопнуло.

К мосту протянулось хорошо видимое ночью белое острие.

Заряд ударил в мост под брюхо. Грохнуло. Толкнуло довольно ощутимо; те, что стояли ближе к реке, попадали, с остальных сорвало шапки и капюшоны. Ночью взрыв выглядел особенно оранжево, так, словно лопнул переполненный напалмом апельсин. Огонь расплескался бешеным облаком, часть моста подлетела на воздух, как от пинка разъярённого великана, подлетела и рассыпалась в палки и щепки.

Светку и Юлию Владимировну отбросило, они покатились по земле.

Люди выдохнули. Те, что остались стоять. Площадь замерла в оцепенении. И в тишине. В этой тишине по воде расплывалась огненная лавина и валились горящие брёвна и доски. На берег выплеснулась горящая волна, сухая трава загорелась, огонь пополз по берегу вверх.

Лисин уронил трубу. В глазах его плясал безумный восторг.

Закричала Юлия Владимировна. Она поднялась на ноги и теперь орала, держась за голову и глядя на мост. Она даже не орала, а ревела, как носорог.

Хотя, может, это и не она ревела.