Большая книга ужасов — 71

Никто не знал, и, возможно, все замотали головами. Но в темноте Шуз ничего не видел, поэтому выдержал приличную паузу, ожидая, когда все отнекают и отхмыкают. В эту паузу вместилось множество шорохов и звуков. Наверху что-то упало, заставив дрогнуть перекрытия – одиннадцатый класс убирал первый этаж с гардеробом. Было еще тяжелое дыхание соседей, скрип дерматина под голыми локтями, шмыганье носов и писк. Явный такой.

– Потому что призраки терпеть не могут железа. Их от него колбасит.

С чего вдруг директор стал призраком, Шуз объяснять не стал. Многие помнили директорские железные пальцы на своих плечах, локтях, а кто-то и на загривке. Что, если они окажутся холодными пальцами призрака? Нет, нет, лучше об этом не думать.

– А еще, видели, директор никогда не улыбается? – гнул свое Шуз. – Это потому что он покойника встретил.

Никто, конечно, не знал, что плохого может сделать покойник призраку, и все тут же захотели узнать, что за немертвый почтил своим присутствием их школу. Шуз на полном серьезе рассказал известную байку, что якобы всегда при строительстве дома в основание зарывают покойника. Под их школой тоже один зарыт. Но до него добралась мертвая вода, оживила, он стал буйным, по ночам взялся бродить по коридорам и обрывать листья у фикуса в зимнем саду.

Историй тогда было рассказано много, напугались слушатели знатно. Но одну, про кладбище, Катька запомнила хорошо.

Про желания.

Что просить можно. Искренне так, от души просить.

Они услышат. Мертвые. Которые ожили.

И вот оно – кладбище, за окном. Бабка, правда, куда-то упылила. Зато между деревьями появился дядька. Высокий – его хорошо видно. Шел он не спеша. И даже почти не шел. А опять же – стоял.

«Помоги, помоги, помоги!» – мысленно зашептала Катька.

Дядька поднял голову.

Конечно, саму Катьку за грязным окном четвертого этажа разглядеть никто не мог. Однако она была убеждена, что смотрел дядька четко на ее окно. Словно услышал призыв.

В голове еще стрельнула мысль, что кладбищу лет двести, а то и триста, что в те времена никто, даже самый умный, не мог бы решить задачу из контрольной по физике восьмого класса…

Но эта мысль сразу потерялась за окриком.

– Да что ж ты будешь делать! Аполлонова! Может, мне тебя пересадить? Что тебя к этому окну приклеило?

Катька опустила глаза. До конца урока десять минут, и ей уже было все равно, что делать – здесь сидеть, в коридор идти, начать петь песни или молиться о своем спасении всем богам мира.

Именно это она и собиралась сказать учительнице.

Собиралась…

Не сказала.

Уже глядя в листок, она вдруг поняла, что перед этим увидела странное. Повела глазами налево: мутное двойное стекло, захватанная рама, сломанная ручка. Где же?

– Аполлонова! Оглохла? – гремела учительница. – Так! Остальные не отвлекаются! Работают!

Опять стекло, за ним верхушки деревьев, двойная рама…

Вот!

– Аполлонова! А ну-ка, пересядь!

На подоконнике. Карандашом. Катька еще толком не вгляделась, но не сомневалась – оно!

– Собрала-ка вещички и пошла на первую парту к моему столу.

Катька вскочила, села. Обхватила руками голову.

– Я больше не буду! Я все напишу! – залепетала она.

– Что не будешь?

Физичка склонилась над ее партой.

– Я? – Катька вскочила, загораживая спиной подоконник.

– Аполлонова! Прекрати орать!

Катька зажала рот рукой.

– Я поняла, как решать! – выкрутилась она. – Вот прямо сейчас и поняла.

Физичка замерла. Наверное, никто еще на ее уроке не демонстрировал такого мистического озарения.

– Что ты все время в окно смотришь? – все же высказалась учительница.

– Аааа! – Катьке не терпелось проверить, к ее ли варианту относится подсказка. – Уже ничего! Я уже пишу. – Она ткнула пальцем в свой стул. – Тут пишу. А то не успею.

Она силой придвинула к себе листок, заправила волосы за уши. Громыхнула стулом, переставляя его ближе к столу, потом от стола, к окну.

Физичка не уходила. Она с сомнением смотрела на Катьку.

Катька еще раз заправила волосы за уши. Поправила тетрадь. Ее вдруг смутило, что за предыдущую работу у нее была двойка. Она перевернула страничку, кулаком замяла разворот.

– И долго это будет продолжаться? – спросила физичка.

Катя мельком глянула на учительницу, а потом медленно, очень медленно, до ощущения хруста в каждом позвонке, повернула голову к подоконнику.

Она очень боялась, что ей показалось. Что после вопроса учительницы надпись исчезнет.

Но она была. Карандашом. Твердо-мягким. Блекло. По пыльному подоконнику.

Катя зажмурилась, перевела дыхание и взяла ручку.

«Вариант № 1».

Она стала писать условие задачи, краем глаза отмечая, что физичка не уходит, смотрит. Нужной формулы у Катьки, конечно, не было, поэтому она, чтобы потянуть время, стала писать все, что придет в голову. Она вспомнила все буквы греческого и латинского алфавита, вписывала дроби и строила графики.

Увлекшись, не заметила, как учительница отошла от нее. И не просто отошла. Сейчас она двигалась к доске, повернувшись к классу спиной.

Катька локтем навалилась на подоконник, глянула на запись.

Да! Это была контрольная, их вариант.