Большая книга ужасов — 75

Не прошло и двух дней, как площадку заполонили кошмарные уродцы, бесформенные и жуткие. Нежданное тепло изъязвило снежные тела, наградив их дырами и увечьями. Кособокие, полуголовые, снеговики напоминали солдатиков, оплавленных в костре хулиганистым мальчишкой. Только руки, тонкие изломанные руки стали еще больше похожи на паучьи лапы.

Стужа вернулась, подморозила отчаявшихся погибающих калек, сцепила то, что готово было распасться, и теперь тридцать бесформенных кадавров, утыканных угловатыми лапами, следили за Варей день и ночь напролет. От их слепого внимания бежал сон, а горло стискивали спазмы. Хотелось использовать баллончик, но Варя крепилась — лекарства оставалось мало, и больше взять неоткуда. Вчера мама пошла во Двор, в гости к тете Арине, и до сих пор не вернулась. «Мамочка, мама, — думала Варя, в теплом желтом свете фонарей разглядывая стоящую у забора снежную бабу. — Почему так долго? Почему ты не идешь?»

За день без мамы, бездумно глядя в окно, она кое-что поняла. Снеговики шевелились. Не так чтобы заметно глазу, но если смотреть самым краешком, можно уловить, как покачиваются тонкие конечности. Ветер? Ну да, конечно. Он трепал жухлую траву волос, колотил жестянки снежной шрапнелью. Но стоило отвести взгляд — каменные улыбки щерились беззубыми провалами, а каменные глаза смаргивали налипший иней. Источенные оттепелью злые лица кривлялись, насмешничали. А хуже всего, что снеговики потихоньку приближались, постепенно выползая за пределы детской площадки.

Невозможно удержать в поле зрения сразу три десятка фигур. Стоило отвлечься — и одна становилась немного ближе. Неуловимо, но настойчиво. Пока Варя чистила зубы, две почти добрались до забора, а снежная баба, что обзавелась похожей на клюв проталиной в районе рта, выползла на пешеходную дорожку. Наливаешь чай, делаешь бутерброд — а по возвращении видишь, что уродец с чайником на макушке ступил в песочницу. Заснула над книжкой — и вот уже вход во Двор перекрыт жуткими оплывшими существами, в которых не найти ни капельки доброты, как ни старайся. Только ненависть, ожесточение и злоба.