Большая книга ужасов — 8

Капитолина Аркадьевна, заперев кабинет, поднялась с нами на третий этаж и провела без очереди к невропатологу. Это был высокий, очень худой человек, с черной взъерошенной шевелюрой, черною же бородкой клинышком и в круглых очках, которые придавали ему сходство с совой-дистрофиком. И в имени его тоже было что-то совиное. Его звали Саввой Моисеевичем. Это я выяснил из карточки, приколотой к его халату, и невольно усмехнулся.

– Я разве рассказал тебе анекдот? – с ходу обиделся невропатолог.

– Вы – нет, – пытался выйти из неудобного положения я.

– Значит, сам вспомнил? – не сводил с меня совиного взора Савва Моисеевич. – Тогда излагай.

Вот привязался, с возмущением подумал я. Мы что сюда пришли анекдоты рассказывать?

– Ну, не хочешь, не надо, – махнул рукой сова-дистрофик. – Так. На что жалуемся?

– Ни на что! – выпалил я.

– Не слушайте его, – вмешалась мать. – Он вчера получил серьезную травму глаза.

– Знаю, знаю, – важно кивнул несколько раз невропатолог. – Капитолина Аркадьевна вкратце ввела меня в курс дела. Так что, приступим. Садитесь, мой юный друг.

И он указал мне на стул рядом с собой. Едва я уселся, он принялся задавать мне вопросы один глупее другого.

– Ты после удара сознания не терял?

– Даже не думал, – категорически опроверг я инсинуации Саввы Моисеевича.

– Думать для этого совершенно необязательно, – нервно зашмыгал маленьким крючковатым носом врач. – Ты просто падаешь в обморок.

– Я не падал.

– Ве-ли–ко-лепно, – потер костистые руки Савва Моисеевич. – А тошноты у тебя вчера или сегодня не было?

– Нет, – решительно отбил новый выпад я.

– А по-моему, его подташнивало, – объявила мать. – Потому что он очень плохо пообедал, а ужинать вообще отказался.

– Пообедал я как раз нормально, – внес ясность я. – А от ужина отказался, потому что спать хотел.

Глаза за очками совиного доктора хищно блеснули. И весь подавшись ко мне, он вкрадчивым шепотом осведомился:

– Так. Так. Значит, у тебя была сонливость?

Против этого я ничего не мог возразить и кивнул.

– Так, так, – повторил врач и начал дробно стучать карандашом по столу. – А голова у тебя случайно не кружится?

– Случайно нет. И не случайно тоже, – я уже едва сдерживался.

– А сынок у вас с юмором, – хохотнул доктор. – Теперь скажи мне: ты помнишь, что произошло до того, как тебе врезали, во время того, как врезали, и после.

– Все я помню, – буркнул я.

– Может, поделиться? – заговорщицки подмигнул мне Савва Моисеевич.

– Не поделюсь, – он раздражал меня все сильнее.

Невропатолог сперва посмотрел на маму, потом на меня и вновь подмигнул:

– Понятно. Личная жизнь.

Я почувствовал, что невольно краснею. Доктор заставил меня закрыть глаза и дотронуться пальцем до носа. Потом, наоборот, велел открыть их и внимательно проследить за движением его пальца. Прошелся молоточком по моим коленям.

Я надеялся, что все мои страдания уже позади, когда мать вдруг брякнула:

– А вот вы знаете… Может, это, конечно, неважно. Но Федору со вчерашнего дня все время что-то кажется.

– Ма-ама? – угрожающе взревел я.

– Подожди, – перебил меня доктор. – Ну-ка, ну-ка, – с интересом уставился он на мать. – Что, значит, кажется?

– Видите ли, вчера мы с мужем смотрели по телевизору фильм, а Федору показалось, будто мы смотрим какое-то экологическое ток-шоу.

– Экологическое? – с видом энтомолога, открывшего новый вид насекомых, посмотрел на меня Савва Моисеевич.

– Ну, может, я перепутал, – мне хотелось скорее замять неприятную тему.

– Нет, он не перепутал. Он настаивал на своем, – опять вмешалась мама.

– Оч-чень любопытно, – все сильней увлекался Савва Моисеевич.

– Но это еще не все, – подлила масла в огонь его исследовательского энтузиазма моя родительница. – Сейчас, в поликлинике, Федору привиделась в коридоре старуха. Хотя на самом деле никакой старухи там не было.

– Старуха? – переспросил невропатолог. – Положим, для нашей поликлиники – это совсем не экзотика. Бабушки с внуками тут явление постоянное.

– Вот именно, – горячо поддержал я.

– Да вы поймите, – снова заговорила мать. – Ее вообще-то там не было.

– Понятно, – сухо отреагировал врач, однако по его лицу было видно, что он пришел к каким-то выводам. – Федор, объясни мне, пожалуйста, почему ты обратил внимание на эту старуху. Ты с ней знаком? Или вы раньше с ней где-нибудь виделись?

– Да говорю же вам: не было никакой старухи, – плаксиво заявила мать.

– Погодите, – жестом остановил ее невропатолог. – Федор, ответь на мои вопросы.

Я замялся. Положение было трудное. Скажи я, что раньше старуху не видел, меня примут за психа. А если скажу, что видел, наверняка зададут кучу новых вопросов, на которые отвечать мне лично совсем не хочется. Однако перспектива стать психом улыбалась мне еще меньше. Поэтому в результате я выдавил из себя:

– Видел.

– Где? – хором поинтересовались невропатолог и мама.

– Тут. На кладбище, – честно ответил я.

Глава IV МОЙ ДРУГ МАКСИ-КОТ

В кабинете на мгновение воцарилась гробовая тишина. Глаза доктора совсем округлились. Почти до размера очков.