Большая книга ужасов — 9

Пирс порой с подозрительным видом принюхивался, порой, видимо, испугавшись чего-то, отскакивал в сторону, чтобы в следующее мгновение снова зарыться носом в землю. Вот тут мне сделалось совсем не по себе. Вдруг он сейчас откуда-нибудь выудит какую-нибудь кость? Понимаете, человеческую кость. До сих пор-то мы здесь ничего такого не видели. А Пирс пороется и найдет. И что нам тогда с этим делать?

По-моему, Жанна подумала о том же. Потому что, резко намотав на руку поводок, прикрикнула:

– Пирс, фу!

Пес повернулся к ней и, внезапно подняв вверх морду, тоскливо заскулил. Меня прямо мороз пробрал по коже. Да и остальным поведение Пирса явно не понравилось. Даже Волобуй каким-то не своим голосом осведомился:

– Чего это, Жанка, твой волкодав тоску нагоняет?

– Место такое, – сухо бросила она в ответ.

А Макси-Кот, уже немного пришедший в себя, заунывно изрек:

– Над большой могильной кучей ветер тучи собирает, между кучею и тучей громко Пирсик завывает от тощищи безысходной…

– Ну, Максик, остроты у тебя сегодня, – поморщилась Жанна.

Волобуй придерживался противоположного мнения. На его физиономии отразился восторг, и он спросил:

– А чего, Макс, это такой стих есть или ты его прямо сейчас придумал?

– Да как тебе сказать, – замялся Кот. – Частично есть, а частично придумал.

– Не понял, – выпучил глаза Волобуй.

– Импровизация на тему «Буревестника» Горького, – пояснил я. – Макси-Кот просто обожает корежить известные стихотворения.

– А-а-а, – протянул Волобуй.

Мне стало ясно, что он ничего не понял. Ни про «Буревестника», ни про импровизацию. Еще немного помолчав, Толян осторожно поинтересовался:

– А чего, в этом самом горьком буревестнике тоже про кладбище говорится?

Мы грохнули. Толян смотрел на нас в крайней степени недоумения.

– Чего ржете?

– Да так, – сквозь смех проговорил Макси-Кот. – Вы разве это в школе не проходили?

– Не, – уверенно отвечал Толян. – Правда, нет? – обратился он за поддержкой к нам с Жанной.

– Правда, – кивнула Жанна. – В этой школе не проходили. Я в прошлом году в своей старой «Буревестника» прошла.

– Мы с Котом тоже, – подтвердил я.

– Во-о! – расплылось в радостной улыбке лицо Волобуя. – А у нас это… видать, другая программа. Они, говорят, теперь во всех школах разные. Так чего, Макс, там, в горьком буревестнике, про кладбище или не про кладбище?

– У Горького не про кладбище, а про море и птицу, – вкратце просветил Волобуя Макс.

– А-а-а, – снова протянул Толян. По-моему, он так ничего и не понял.

Мы двинулись дальше, тщательно изучая каждый сантиметр склона холма.

– Ка-р-р-р!

Прямо из-под моих ног взметнулось что-то огромное, черное. От неожиданности я шарахнулся, потерял равновесие и, сметая все на своем пути, покатился вниз по склону. Под словом «все» я в данном случае подразумеваю Жанну и Пирса. Стоило нам докатиться донизу, как оба высказали мне свои мысли и чувства по этому поводу. Волобуй же, стоя на вершине холма, тыкал пальцем в голубое небо и с хохотом орал:

– Горький буревестник! Горький буревестник!

Подлюга Макси-Кот тоже смеялся, а проклятая ворона, продолжая кружить над нами, громко ругалась на своем вороньем языке. И впрямь «горький буревестник».

Пирс поднялся с земли без моей помощи. Я протянул руку Жанне, но она тоже встала самостоятельно. И, сердито на меня глядя, бросила:

– По твоей милости, Феденька, я тут обо что-то укололась.

– Сильно? – встревожился я. – Кровь есть?

– Нету. – Девочка посмотрела на ладонь и принялась ворошить ногой мусор. – Смотри! – воскликнула вдруг она. – Вот.

Нагнувшись, она выдернула из земли какой-то предмет.

– Ребята! – позвала она. – Глядите, что я нашла!

– Вторую половину плиты? – уже несся к нам Макс.

– Нет, – покачала головой Жанна. – Веночек!

– Какой еще веночек? – Волобуй и Макси-Кот уже подбежали к нам.

Жанна бережно держала в руке небольшой кованый венок.

– Красивый какой, – не отрывала она взгляда от находки.

Она с силой потерла пальцем один из кованых листиков. Он заблестел.

– Золото, – охнул Волобуй. – Во, блин, везет же некоторым. А у меня только два зуба.

– Дурак ты, Толик, – разглядывая листок, откликнулась Жанна. – Это совсем не золото.

– Скорей всего, бронза, – подхватил Макси-Кот.

– А почем вы знаете? – спросил Волобуй.

– А потому, что этот венок явно был частью памятника, – Жанна уже как следует разглядела находку. – Вот тут и тут, – показала она нам, – бронза сколота. По-видимому, венок был приделан к могильной плите. Или к статуе на могиле.

– Скорее всего, – поддержал ее Макси-Кот.

Я присмотрелся к венку. Выглядел он очень странно: листья вперемежку с длинными колючками. Ребята тоже внимательно изучали Жаннин трофей. Первым нарушил молчание Макси-Кот:

– Ребята, а ведь это терновый венец.

– Че-его? – протянул Волобуй.

– Шипы видишь? – осторожно коснулся пальцем одной из колючек Макс. – Это, так сказать, тернии.

– А на фига они? – вытаращился на него Толян.

– Чтобы тому, на кого такой венок надевают, было больно, – продолжал терпеливо втолковывать ему Кот.

– Это чего, вроде пытки такой? – начало доходить до Толяна. – Как, например, сейчас утюгом по спине?