Большая книга ужасов – 91

– Значит, коза, помоги нам с Василием Петровичем! – велел Кузьмич. – Отволоки лапоток во‑он туда, за дом с железной крышей, к баньке. У меня дело к ее хозяину.

– Там тоже живет банник, – пояснил Васька, – он поможет нам сделать первый шаг к спасению.

– Только первый?! – возмутилась Катька Крылова. – И вообще, как я уйду? Мне же велено беленное масло делать!

– Ну не ходи, – согласился Васька. – Так и будешь всю жизнь его делать. Станешь классным специалистом и со временем начнешь передавать опыт другим козам-оборотням! А Борька найдет себе другую девчонку.

Катька сверкнула глазищами, молча сжала веревочки губами и потянула лапоть туда, куда сказал банник.

«Подействовало! – гордо подумал Васька. – А Марфа Ибрагимовна говорила, что я ничего не понимаю в любви!»

И побежал догонять козу.

Вскоре они добрались до баньки. Сразу было видно, что ее построили гораздо позже, чем ту, которая находилась в огородике Марфы Ибрагимовны, да и пользовались ею не в пример чаще.

– Стой! – скомандовал Кузьмич. – А теперь, коза, подальше отойди. Нечего подслушивать, о чем два банника промеж собой разговаривать будут. И отвернись! На нас глядеть тоже ни к чему!

Катька Крылова с явной неохотой отвернулась и отошла к огородной изгороди.

– Не подглядывает? – озабоченно спросил Кузьмич.

– Не подглядывает! – подтвердил Васька, и только после этого из лаптя высунулась знаменитая шапка-невидимка с упрятанным внутри корнем дягиля, а затем выглянул и сам банник.

Он потянулся, распрямляя затекшие ручонки и ножонки, – и вдруг забавно застрекотал.

После мгновения тишины из баньки донесся похожий стрекот.

– Ага! – обрадовался банник. – Дома хозяин! Сейчас выйдет.

– Странно, – удивился Васька, – я думал, ты опять кричать и свистеть начнешь, а ты кузнечиком стрекочешь.

– Не кузнечиком, а сверчком, – поправил Кузьмич. – Мы, банники, друг дружке только так знак подаем, а крик да свист – это лишь для вас, для людей. Чтоб боялись! Но слушай, Васька: ты тоже в сторонку отойди да отвернись, а то как бы тутошний хозяин не осерчал. Может, он кошек не любит!

Васька со вздохом повиновался.

Какое-то время он стоял, уткнувшись в траву и прислушиваясь к торопливому стрекоту – переговорам двух банников, потом Кузьмич окликнул:

– Васька! Иди сюда, брат ты мой!

Васька кинулся обратно к банному крылечку, а за ним понеслась Катька Крылова, вопя:

– Ну как? Ну что? Когда я обратно в девочку превращусь?!

– Тихо! – прикрикнул Кузьмич, уже успевший снова нырнуть в лапоть. – Не все так просто… Слышь, Василий Петрович, неладны наши дела. Сваха-то, оказывается, уже месяц как померла! Диву даюсь, как до меня слухи об этом не дошли?!

– Сва-аха? – протянула Крылова. – А зачем тебе сваха, Тимофеев? Ты что, жениться решил?

И она протяжно заблеяла – видимо, смеялась.

Но Васька не обратил на нее внимания.

– Померла?! – ужаснулся он. – Как же так?!

– Да вот так, – вздохнул банник. – Вся деревня горюет, а пуще того – ее внучка Любаша. Бабка-то обещала ей сосватать хорошего жениха. Девка без ума в королевича влюбилась, ну бабка и посулила, а теперь…

– В королевича влюбилась?! – перебила Катька Крылова. – В принца, значит? И правда, что она без ума. Принцы все уже давно переженились: и Уильям, и Гарри. А дети их еще младенцы. Хотя нет, что я говорю! – возразила она сама себе. – Это только английские переженились, а еще остались холостые: Амедео, принц Бельгии, и Карл Филипп Шведский, и Феликс Люксембургский, и даже Альберт Турн-и-Таксис, он из Германии!

Васька буквально рот разинул, слушая все это. Ну и ну… Значит, правду говорят, будто всякая девчонка мечтает о принце?!

– Нет, этот, в которого Любаша влюбилась, вроде наш, русский, – возразил банник. – Иваном его зовут. Королевич Иван, значит.

– Иван Королевич?! – изумленно взвизгнула Катька Крылова. – Королевич?! Она в Королевича влюбилась?! В самого Королевича?!

И она вдруг заблеяла, выстукивая ритм копытцами:

– Я от тебя с ума Сошел на раз! На два – в любви признался. На три – отшила ты меня, Сказала: «Обознался! Не для тебя, не для тебя Я здесь одна гуляю. Вали отсюда, молодой! Я знать тебя не знаю!»

– Чего это с ней? – испуганно спросил Кузьмич. – Чего это она?!

– Не знаю, – пробормотал Васька, которому тоже стало не по себе. – Типа, поет… Эй, ты чего?!

Катька Крылова перестала топотать и блеять, обернулась к нему и с уничтожающим выражением воскликнула:

– Тимофеев, ты, кажется, еще тупей, чем я думала. Не знать культовую песню «Раз-два – и вся любовь» Ивана Королевича?! Не знать творчество великого певца нашего времени?!

– А ты еще глупей, чем думал я, – огрызнулся Васька, – если называешь этого безголосого великим певцом!

Наконец-то он сообразил, в какого «королевича» влюбилась свахина внучка Любаша! От этого Королевича просто не было спасения. Чудилось, он снимался во всех концертах, ток-шоу, фильмах и рекламных роликах сразу!

– Какая жалость, – вздыхала Васькина мама, в очередной раз щелкая пультом, стоило ей увидеть на экране «великого певца». – Такой красавец, а голоса Бог не дал! Поет, будто лягушка квакает! И, видимо, ума тоже нет, если вообще решается петь!