Большая книга восточной мудрости

Чтобы сравнить, какой из мечей лучше, их вонзили в дно ручья, по течению которого плыли опавшие листья.

Все листья, что прикасались к мечу Мурамаса, рассекались им на две части. А меч Масамунэ листья оплывали стороной, даже не касаясь его.

Ничто не существует

Ямаока Тесю, будучи молодым учеником, сменил много учителей дзен. Однажды он пришел к Учителю Докуону. Во время первой беседы, желая показать свои знания, он сказал:

– Разум и чувственное бытие – все это на самом деле не существует. Истинная природа явлений – пустота. Не существует ни воплощения, ни заблуждений, ни мудрости, ни посредственности. Ничто нельзя дать и ничего нельзя взять.

Докуон спокойно слушал Ямаоку и курил трубку. Внезапно, ничего не сказав, он сильно ударил юношу по голове. Ямаока очень разозлился.

– Если ничего не существует, – спросил Докуон, – откуда же эта злость?

– Если ничего не существует, – спросил Докуон, – откуда же эта злость?

Двери ада и рая

Однажды воин по имени Ногасен пришел к Хакуину и спросил его, что такое ад и рай.

– А ты кто? – спросил Хакуин.

– Самурай, – ответил воин.

– Это ты самурай? – воскликнул Хакуин. – Какой же правитель мог взять тебя в охрану? У тебя же рожа, как у нищего!

Взбешенный самурай схватился за меч.

– Надо же! У тебя даже и меч есть, – продолжил старый Учитель. – Вероятно, он такой же тупой, как и ты! Таким мечом ты никому голову не срубишь.

Разгневанный самурай шагнул к старику с обнаженным мечом, но тот лишь улыбнулся и спокойно произнес:

– Вот так открываются двери ада.

Эти слова ошеломили Ногасена. Он спрятал меч и с любовью поклонился Мастеру.

– А так открываются двери рая! – сказал Учитель. [55]

Три удара палкой

Юноша по имени Тодзан прибыл на обучение к Учителю Уммону. Уммон спросил его, откуда он пришел.

– Из деревни, – ответил Тодзан.

– А в каком монастыре ты был летом? – спросил Уммон.

– В монастыре Ходзи, что на южном берегу озера, – ответил Тодзан.

– Когда же ты его покинул? – спросил Уммон, удивляясь про себя, сколько же еще Тодзан сможет так отвечать на вопросы.

– Двадцать пятого августа, – ответил Тодзан.

– Мне следовало бы отвесить тебе три удара палкой за такие ответы, но я прощаю тебя, – сказал Уммон и ушел.

– Чем бить лошадь за неповиновение, почему бы не дисциплинировать себя самого и не заняться воспитанием своего ума? – строго сказал Банкэй.

На следующий день Тодзан поклонился Уммону и спросил:

– Вчера вы мне простили три удара палкой, но я не пойму – за что?

– За то, что твои ответы бездушны, – ответил с укором Тодзан. – И еще за то, что ты просто слоняешься из одного монастыря в другой, ища «подходящий» для тебя монастырь вместо того, чтобы искать себя.

Дзен в каждом мгновении

Ученики дзен проводят с учителем не меньше десяти лет, прежде чем они решаются учить других. Однажды

Тэнно, уже прошедший ученичество и ставший Учителем, пришел навестить Нан-Ина. День был дождливый, поэтому Тэнно взял с собой зонтик.

Ученики дзен проводят с учителем не меньше десяти лет, прежде чем они решаются учить других.

Поздоровавшись, Нан-Ин заметил:

– Ты, я полагаю, оставил башмаки в прихожей. Хотелось бы знать, где сейчас твой зонтик – справа или слева от башмаков?

Замешкавшись, Тэнно не смог ответить сразу. Он осознал, что не осознает действительность в целом, не воплощает дзен в каждом мгновении. Он стал учеником Нан-Ина и проучился еще шесть лет, чтобы достичь каждого мгновения дзен. [40]

Буйный нрав

Однажды к дзенскому наставнику Банкэю явился посетитель и признался, что у него от рождения – буйный нрав, который ему, несмотря на все усилия, не удается сдерживать.

Банкэй сказал:

– Какой интересный подарок ты получил при рождении. У тебя и сейчас буйный нрав? Если так, то покажи мне его.

– Сейчас его нет, – сказал гость. – Но он возникает неожиданно, когда что-то происходит.

– В таком случае твой буйный нрав обитает отнюдь не внутри тебя, он не является твоей природой от рождения, – сказал Банкэй. [24]

Сознание и оседланная лошадь

Как-то дзенский наставник Банкэй просидел всю ночь под крестом на площади казней, проверяя тем самым свое дзенское сознание. Под утро он прилег на насыпь, огораживавшую площадку.

В это время какой-то воин, находившийся внутри ограды, бил хлыстом свою лошадь. Увидев это, Банкэй крикнул:

«Эй! Что ты делаешь?»

Воин услышал слова, но, решив, что они сказаны каким-то крестьянином, он не придал им сколь-нибудь серьезного значения. Еще раз ударив лошадь хлыстом, воин пронесся мимо наставника.

Банкэй крикнул еще раз:

«Эй! Что ты делаешь?» Это повторилось и в третий раз, пока воин наконец не остановился и не спешился. Приблизившись к дзенскому наставнику, он увидел, что перед ним не обычный человек.