Большая книга восточной мудрости

На левом боку висели в качестве привесок: утиральник, нож, оселок, маленькое шило для развязывания узлов и зажигательное металлическое зеркало. На правой стороне: кольцо для натягивания лука, деревянный кусочек для вытирания огня в пасмурную погоду, большое шило из слоновой кости, кисть и ножны.

Парадное платье надевалось для представления ко двору и для жертвоприношений. Оно изготавливалось из прямых полотнищ с оборками вокруг поясницы.

Во время поста после омовения Конфуций непременно надевал чистое полотняное платье и менял привычную пищу (то есть не ел скоромного, пряностей и не пил водки, до которой он был большой охотник), а также менял место, где обычно спал.

Речь идет, скорее всего, о том, что, «меняя пищу и платье», Конфуций отказывался от имбиря, лука (которые вызывают резкий запах) и вина, а также надевал чистые полотняные одежды. «Меняя место», Конфуций покидал комнату, чтобы не находиться в одном помещении с женой.

Не гнушался кашею из обрушенного риса и мясом, нарезанным на мелкие куски. Он не ел ни каши, испортившейся от жары или влажности, ни испортившейся рыбы и тухлого мяса. Не ел также кушанья с изменившимся цветом и запахом, а также приготовленного не в пору и вообще всего несозревшего. Порезанного неправильно (не квадратиками) или приготовленного с несоответствующим соусом – не ел. Хотя бы мяса и было много подано, но не ел его больше, чем риса. Только в вине он не ограничивал себя, но не пил до помрачения. Покупного вина и базарного мяса он не ел (опасаясь, что они нечисты или вредны для здоровья). Он никогда не обходился без имбиря. Ел немного.

Участвуя в княжеских жертвоприношениях, он никогда не оставлял мясо более чем на три дня. И не ел его, если оно лежало более трех дней.

Ел молча; ложась спать, не разговаривал.

Хотя бы пища его состояла из каши или овощного супа, часть ее он непременно приносил в жертву – и непременно делал это с благоговением.

На циновку, постланную неровно, он не садился.

Когда жители его деревни собирались на церемонию распития вина, он поднимался из-за стола только после того, как выходили старики.

Когда жители его родной деревни прогоняли поветрие (то есть изгоняли духов), он в парадном платье стоял на восточной стороне крыльца.

Когда Кан-цзы послал Конфуцию лекарства, тот, приняв их с поклоном, сказал:

– Не зная их свойств, я не смею отведать их.

Кан-цзы – аристократ из царства Лу.

Когда у него сгорела конюшня, Конфуций, возвратившись из дворца, спросил:

– Ранен ли кто-нибудь?

А о лошадях не осведомился.

Входя в храм предков, Конфуций спрашивал обо всем.

Когда умирал друг, которого было некому похоронить, Конфуций говорил:

– Я похороню его.

За подарки друзей, хотя бы они состояли из повозки и лошади, но не из жертвенного мяса, он не кланялся.

Он не спал наподобие трупа навзничь и в обыденной жизни не принимал на себя важного вида.

Увидев одетого в траур, хотя бы и коротко знакомого, он менялся в лице. Увидев кого-либо в парадной шапке или слепца, хотя бы часто встречался с ними, он непременно выказывал к ним вежливость. Когда, сидя в повозке, он встречал человека, одетого в траур, опираясь на перекладину, наклонялся в знак соболезнования; такую же вежливость он оказывал и лицам, несшим подворные списки населения. При виде роскошного угощения он непременно вставал [в знак почтения] с выражением почтения на лице. Во время грозы и бури он непременно менялся в лице.

Поднявшись в повозку, он стоял в ней прямо, держась за поручни. Находясь в повозке, он не оглядывался назад, не говорил быстро и не указывал пальцем.

Древние люди вообще стояли, [передвигаясь] в повозке или колеснице; сидели только старики и женщины, для которых были особые покойные колесницы.

Отшельники – это Бо-и, Шу-ци, Юй-чжун, И-и, Чжу-чжан, Лю Ся-хуэй и Шао-лянь. Учитель сказал:

– Не поступившиеся своими убеждениями и не посрамившие себя – это были отшельники Бои и Шуци.