Большая книга заговоров–4

Если этот день снежный, то и вся зима будет снежная и холодная, так говорили наш предки. С этого дня хозяйки добавляют в постные блюда мак. По старинной легенде, Павел и Варлаам заблудились в снежном лесу и умерли бы с голоду, если бы Павел не взмолился:

– Господи, маковой росинки не было десять днесь во рту… Не хлеба, так мака вместо снега с неба пошли, чтобы не погибли наши души…

После этого они увидели избушку, вошли в нее и там в туесах обнаружили сухие сушки, щедро обсыпанные маком. Так они спаслись от голода, а на другой день вышли к селению. Бог, видно, вывел…

Гадание на маке

Женщины с осени припрятывают к дню Павла и Варлаама горсть мака, чтобы погадать о своем житье-бытье. Делают это так: кончик указательного пальца обмакивают в святую воду и тут же опускают в стакан с маком. Прилипший к пальцу мак ссыпается на стол, и его пересчитывают. После этого в книге ищут ответ, подсказанный числом маковых зерен. Прежде девушки вели дневники, в которых к такому гаданию прилагали ответы. Вы можете воспользоваться ответами на гадание, данными в этой книге. Если к кончику вашего пальца прилипло три зернышка, ищите цифру «3»; если двенадцать – ищите цифру «12» и т. д.

Ответы для гадающего

1 – быть тебе одной под солнцем и под луной;

2 – быть тебе мужней женой, ведь два не один…

3 – скоро родишь или на кровника поглядишь;

4 – бойся разлучницы – она уже рядом;

5 – пять – цифра хвата, твоя рука будет богата;

6 – не уподобляйся дьяволу, не греши;

7 – многое за свою жизнь совершишь, ибо Бог за семь дней все успел сделать;

8 – покрутишься как белка в колесе, как цифра эта;

9 – жди дурных вестей из далеких волостей;

10 – не ленись, и все у тебя будет;

11 – часто будешь фату надевать, да некому будет хлеба подавать;

12 – у Христа 12 учеников было, так и ты проживешь, как у Христа за пазухой.

Те, у кого к пальцу прилипло больше 12 зерен, будут жить очень долго и на них ответов не напасешься.

Гадание это взято из старинной книги, принадлежавшей моей бабушке.

20 ноября

Заговор на сильную любовь (из книги колдуна Могилы)

Читают в тот момент, когда ударит церковный колокол:

Не во имя и не аминь.

Не крещусь, не молюсь,

Жабой болотной обернусь,

Пройду жабьей тропой,

Могильной травой,

Шмыгну в гроб,

Мертвеца разбужу, ему прикажу и накажу:

Русы волосы раба Божия (имя) присмиритесь,

До колен его ноги подломитесь.

Встаньте передо мной,

Перед своей венчанной женой,

Божией рабой (имя).

Сердце твое пусть без меня замрет,

Кровь твоя горячая захолоднет,

Еда и питье не подкрепят,

Сны тебя даже в полну ночь не освежат.

Встань столбом, обернись крестом.

Куда пойду я, туда и твоя нога.

Не бывать небу без месяца,

Не бывать небу без ясного.

Как зарю и Солнышко не отменить,

Так бы и тебе (имя) меня,

Своей венчанной жены, никогда не забыть.

Ключ, замок, язык.

Аминь. Аминь. Аминь.

Кто этот заговор прочитает, того муж никогда не оставит.

21 ноября

Правда через десять лет после смерти

Вот какую историю я узнала из рассказа Брыкиной К. М.: «Мой отец был парализован и лежал в постели почти семь лет. У нас была одна комната, и поэтому я была все время с ним.

Однажды я проснулась от всхлипывания и бормотания. Открыв глаза, я увидела, как мой отец, закрыв лицо обеими руками, приглушенно плачет, отчаянно приговаривая:

– Господи, или убей, или спаси, не могу больше, не могу!

В его плаче было столько невысказанного страдания, что я замерла, не смея показать, что уже проснулась.

Дальше произошло нечто необъяснимое. Висевшая в углу икона заколыхалась, и на этот звук мой отец и я повернули головы. От иконы стал исходить голубовато-зеленый дым или свечение, я точно описать не смогу. Потом свечение приняло очертание женской фигуры. Постепенно, так же как проявляется образ на фотографии, из дымчатого очертания возникла удивительной красоты женщина в мерцающих, струящихся одеждах.

Она будто подплыла по воздуху к изголовью отца и близко наклонилась над его лицом. Я ясно слышала, как вскрикнул отец, и зажмурилась. Когда я открыла глаза, то успела заметить, как свет возвращается к иконе.

Почти сразу же мой отец стал кряхтеть и охать, предпринимать усилия, чтобы подняться.