Большая книга женской мудрости

Родственникам ее порой приходилось несладко от признания такой «родни», ведь недобрая слава о Елене мешала не только ей. «Очень обижали Е. П. Блаватскую неверные сведения, печатавшиеся о ней в России. Эти известия бывали до того курьезные, что она неоднократно даже обвинялась в убийствах и т. п. уголовных преступлениях. Отвечать на такие басни она никогда не хотела. Но ее сторонники не раз пытались возражать против «отечественной клеветы» на уважаемую проповедницу. Однако безуспешно: их протесты в России к сведению не принимались, а бросались редакторами, вероятно, в печку…», – пишет Вера Желиховская о своей сестре Елене Петровне Блаватской в мемуарах «РАДДА БАЙ». Это псевдоним, под которым Елена Петровна печатала в России свои очерки об Индии.

Раз или два ее близкие, возмущенные нелепостями, возводимыми на нее, вынуждены были вмешаться, но никогда их законных протестов не принимали те органы, где были даны о ней ложные сведения. Раз даже сама Елена Петровна написала возражение, но и его отвергла наклепавшая на нее газета… Она была очень омрачена и по этому поводу писала:

«Ну что это они все врут?.. Откуда они взяли, что я собираюсь упразднять христианство и проповедовать буддизм? Если б читали в России, что мы пишем, так и знали бы, что мы проповедуем чистую христоподобную теософию – познание Бога и жизненной морали, как ее понимал сам Христос. В третьем ноябрьском номере «Люцифера» за 1887 год моя статья («Эзотерический характер Евангелий»), где я так возвеличиваю проповедь Христа, как дай Бог всякому истинному христианину, не зараженному папизмом или протестантскими бреднями. Много они знают, что проповедует Блаватская!.. Объявляют: «построила капище в Лондоне и посадила в него идола Будды!.. Выдумали вздор! Сами они идолы, вот что! Уж если репортеры их городят пустяки, так имели бы мужество печатать возражения. Уж, кажется, я необидное нимало, самое добродушное письмо написала, а у N и его поместить добросовестности не хватило?.. Ну, Бог с вами, милые соотечественники!..» Из письма домой.

Много позже в другом письме она писала: «Только что вернулась из верховного суда, где принимала присягу в верности Американской республике. Теперь я равноправная с самим президентом Соединенных Штатов гражданка… Это все прекрасно: такова моя оригинальная судьба. Но до чего же противно было повторять за судьей тираду, которой я никак не ожидала, что-де я, отрекаясь от подданства и повиновения императору Всероссийскому, принимаю обязательство любить, защищать и почитать единую конституцию Соединенных Штатов Америки… Ужасно жутко мне было произносить это подлейшее отречение!.. Теперь я, пожалуй, политическая и государственная изменница?.. Нечего сказать!.. Только как же это я перестану любить Россию и уважать государя?.. Легче языком сболтнуть, чем на деле исполнить».

Всю жизнь она, какой была горячей патриоткой, такой и осталась.

Приняв гражданство, она еще долго продолжала, как и во все время войны, присылать деньги на русских раненых, и даже первые гонорары, полученные за «Изиду», пошли на ту же цель.