Большая книга женской мудрости

Богдан приблизился к подарку, притянул его к себе и тут же обернулся вольным соколом. Сделав несколько кругов над поляной, ангел выбрал место над людской тропинкой, резко и точно резанул крылом землю, словно жилку малую вскрыл. Взбулькнул из пореза хрустальной чистоты родничок. Припал к нему сокол, отпил самое сладкое, самое первое, что из земли вырвалось на белый песочек, обратился обратно в матовое облако, только стало оно таять, потому что прояснялось с каждой секундой, пока не исчезло из виду. Оно направилось в город на свою обычную работу, за людьми приглядывать. А перышко возле новорожденного родника осталось.

Богдан поднялся настолько, чтобы видеть весь свой небольшой провинциальный город одновременно. В тридцати местах он обнаружил невидимые людям красные языки адских прихвостней. Черти скачками передвигались по дорогам, особенно в местах скопления машин и у больничных коек. Сегодня их суетилось мало. Впрочем, это было пока только утро. Поприветствовал Богдан и около ста таких же, как он сам, прозрачных совершенств. Но странное черное пламя заставило ангела обратить особое внимание на центральную площадь. Такого раньше он не видел. Неужели сам Сатана пожаловал в это захолустье? Но зачем?

Машины гудели, кричали птицы и коты. Но беспечные люди сновали туда-сюда, ничего не замечая…

Богдан подлетел настолько близко к черному пламени, что чуть не закоптил правый бок.

На дорогу выбежал ребенок. И он был бы сбит проезжающей машиной, если бы мужчина, проходивший мимо, в два прыжка не выскочил под колеса и резким движением не оттолкнул мальчика, оказавшись на его месте.

Взвизгнули тормоза. Но было поздно. Машина сбила человека. И черное адское пламя устремилось в его сторону. Ни один из красных прихвостней не решился бы на такое в присутствии ангела. Богдан не знал, что делать. Инстинкт справедливости заставил его броситься на спасение души человека, только что спасшего ребенка.

Там, в человеческой груди светился маленький огонек, точно свечечка. На него с бешеной скоростью неслось черное пламя. И ангел молниеносно вытолкнул душу из тела. Пред ним оскалилась черная пасть Сатаны:

– Будь ты проклят, Богдан! Всю утреннюю охоту испортил, дурак! Сиди теперь в теле человека!

Багровые глаза Сатаны выстрелили сотнями ярко-алых огней, пронзая насквозь неизведанным доселе страхом.

И чернота.

Впервые ангел почувствовал боль. Он долго искал выход из этой боли, мечась в теле, как в тюрьме, пока не добрался до глаз и не открыл их.

Тот же город. Те же машины. Те же кричащие коты. Те же мужчины курят на ходу, напуская на себя вид безразличия ко всему происходящему. И женщины, как всегда, деланно игривы. Как всегда, зачем-то скрывают под выкрашенными волосами крупицы пробивающейся мудрости. Вот только куда подевались братья его – светящиеся Совершенства – и языки пламени? Что случилось с белым светом? Он утратил безмятежность.

Проклятый ангел застонал от горя. В витринное стекло он увидел, как переносили его вновь обретенное тело в карету скорой помощи. С третьей попытки удалось руками дотронуться до лица. Током прошла память этой короткой человеческой жизни…

Труднее всего было привыкать к голосам. Они не пели, а почему-то говорили, строя речи свои рублеными грубыми обрывками фраз.

Богдан молчал. Врачи назвали это временным шоком и быстро выписали из клиники. Жена пришла его переодеть и забрать.

Женщина без умолку трещала о том, как она его любит.

«Не любит! – понял ангел, дотронувшись до ее лица. – Просто привычка!»

Ему почему-то снова стало больно.

Дом, где жил прежний хозяин тела, оказался просторным и был весь уставлен книгами.

«Я передаю знания? Это неплохо!» – подумал Богдан.

Он сел за стол. Впервые попробовал человеческой пищи. Порция, которую подала жена, упала в желудок, как в бездонную бочку. А еще он не мог напиться. И если раньше один вид еды уже мог сполна насытить ангела, то теперь приходилось изрядно потрудиться. Есть и пить теперь хотелось постоянно.

По дороге на работу он встретил еще одну женщину, которая бесцеремонно стала говорить, как она его хочет.

«Не хочет? – удивился Богдан, дотронувшись до ее лица. – Я ее очередное развлечение. Ей неинтересно заниматься со своими детьми. Ей скучно!»

На этот раз с телом справиться оказалось гораздо трудней. И если раньше один вид человеческих ласк доставлял блаженство на самом высоком уровне, то теперь всего было мало, мало!

– Проклятье! – стонал ангел. – Страсти! Тела пожирают страсти!

В аудитории, до отказа заполненной слушателями, он читал о Космосе и Вселенной, о Боге…

Но его никто не слушал.

– Нам так нравится Ваш предмет! – уверяли студенты, лукаво протягивая зачетки, которые жалили руки ангела.

– Как много лжи! – метался Богдан в предвечерье, когда вернулся домой к запылившимся книгам. От расстройства ему даже не захотелось есть.

В человеческой части его души нарастало беспокойство. И ангел не понимал, что происходит.

– Ну что ты бесишься? Возьми да позвони! – крикнула из кухни жена, как будто видела сквозь стены.

– Кому?

– Кому-кому! Она уже взрослая! Нельзя же так каждый раз переживать!