Большая Красная Кнопка

Выхватил пистолет. Нельзя, могут услышать, убрал в кобуру.

Вышкарь выпрямился и тут же пустил еще один снаряд. Сила, однако, у этого карлика была изрядная, трубы тяжелые, а он швырялся ими, как палками. Точно, псих. Все психи такие, сильные и беспощадные. Я едва успевал уклоняться. Он, наверное, эти трубы здесь специально раскидал – чтобы забрасывать ими гостей при случае. Зашибет гостя, в лапшу его покрошит, высушит хорошенько на солнце…

Рыб им откармливает.

Попал. Труба плотно ударила мне в плечо, я потерял равновесие, упал. Горбун с победительским воплем кинулся ко мне, я успел выхватить топор, швырнул. Хотел попасть в ногу, не попал, откатился в сторону, вскочил.

Горбун проскочил мимо, врезался в кучу металла, заревел, развернулся и тут же стал раскручивать над головой железные шары на веревке. Я отпрыгнул в сторону, но карлик уже запустил шары в меня. Они разошлись в воздухе в замысловатую фигуру, я попробовал завалиться на пол, веревка обмоталась вокруг туловища, шары щелкнули почти у меня перед носом. Но растопыриться я успел. Ноги-руки в разные стороны.

Этот снова заверещал, бросился, я рассек веревку ножом, шары упали, и карлик тут же мощно толкнул меня в грудь. Я влетел спиной в картонку, замещающую стекло, она прорвалась, и я вывалился на внешний балкон. Уцепился рукой, повис на арматуре.

Всем организмом почувствовал выдающуюся пустоту под ногами, небо, оно тоже случается под ногами, рука поехала по мокрому штырю, перехватился второй. Горбун появился над, воткнул в меня глазки с широкими черными зрачками, после чего с удовольствием наступил мне на пальцы. Почти наступил, я не стал дожидаться, пока он раздавит кости, отпустился. С целыми пальцами оставался шанс за что-нибудь уцепиться, с расплющенными нет, поэтому и не стал держаться.

Высота проглотила меня. Не успел выдохнуть, меньше чем через секунду врезался в жестяную крышу лачуги, пробил ее и застрял в горе мокрых деревянных коробок. Горбун смотрел на меня сверху, свесившись с балкона. Я помахал ему. Горбун исчез.

А я пошевелился. Чтобы проверить, как руки-ноги. Ничего, работали. И шея. Все в порядке. Пролетел немного, метров десять. Крыша лачуги смягчила удар, так и должно было случиться, я не мог просто так разбиться, у меня куча невыполненных дел.

Сел. Это внесло некоторое разнообразие. Падение. Давненько я не падал. Года четыре уже, последний раз с сосны в лесу, чуть руку не сломал. Сейчас я не сломал ничего. Повезло. Огляделся. Хижина. Стены железные, изнутри бумага. Газетами оклеено. Двухъярусная кровать. На стене молоток. Деревянный.

Секира. Она осталась где-то наверху. Один топор я потерял, другой сорвало при падении. Остался нож. Маловато. Поэтому я снял со стены молоток.

Дверь хижины выходила на узкий мостик, подвешенный на почти стометровой высоте. Я вступил на него, мир тошнотворно качнулся. Мостик болтался на тросах, крепящихся к выступающей из башни антенне. Тут вообще много антенн, Шнырь рассказывал, что раньше башня предназначалась для передачи эфирных сигналов, даже электричество передавалось с помощью этой башни, отсюда и антенны, и по этим антеннам сейчас карабкался горбун. И не карабкался даже, вниз ведь нельзя карабкаться, прыгал. Он прыгал с антенны на антенну, повисал на руках, раскачивался ногами, прыгал еще, цеплялся за тросы, за цепи, а потом он добрался до твердого тела башни. Я думал, что он поедет вниз, но он задержался. Пополз, как ящерица, одновременно перебирая руками и ногами. Наверное, он тут вырос. И знал каждую выбоину в бетоне, каждую трещину, каждый штырь.

Я поспешил, оставаться на вихляющемся мостике не хотелось, голова кружилась все больше и больше, горбун меня опередил. Он упал на мостик и двинул ко мне. Уверенными движениями опытного вышкаря. В руке цепь, на конце которой утыканное шипами ядро. Что привязался-то… Такая штука на цепи, да еще в умелых руках…

А руки умелые – карлик размахивал кистенем, резко и ловко, опытный. Противостоять ему на мостике было бесполезно, я развернулся и стал отступать. Внизу, метрах в четырех подо мной тянулась длинная мачта с обрывками грязного тряпья. Я быстро опустился на колени, перевесился с мостика, повис на руках. Неприятно. Мачта подо мной оказалась довольно узкой, к тому же покачивалась, а под ней добрая сотня. И надо прыгнуть.

Я прыгнул.

Шнырь рассказывал, что раньше люди любили прыгать с высоты, для этого имелись специальные такие штуки – парашюты. Их надевали за спину, как рюкзак, поднимались на самолете повыше, на километр, а то и больше, а потом сигали. И можно было несколько секунд падать, словно висеть в воздухе, полная свобода. Затем парашют раскрывался широким крылом, и все заканчивалось благополучно. У нас на Варшавке даже валялся один парашют, только прыгать с ним было неоткуда, Шнырь говорил, что прыгать нужно не менее чем со ста метров.