Большая кровь

«Эти гетто могут быть помещены под командование еврейского самоуправления, с еврейскими чиновниками. Однако охрана этих гетто и отделение их от остальной местности должны быть поручены полиции. Также... следует проследить, чтобы были введены суровые меры, которые запрещали бы продолжение смешивания крови между евреями и остальным населением» (Нюрнбергский процесс. Сборник материалов. Том 1. М., 1954, с. 856).

И все тот же Розенберг в мае 1942 года заявлял:

«Немецкое руководство готово поддержать усилия, направленные на такое развитие Белоруссии, чтобы она стала навсегда сильным и процветающим государством — форпостом германского рейха».

Вы обнаружили у главы «расового ведомства» Германии зловещие планы по уничтожению белорусов? Я — нет.

Из той же «оперы» — приказ генерал-квартирмейстера Вермахта от 25 июля 1942 года № 11/4590 об освобождении военнопленных ряда национальностей (немцев Поволжья, прибалтов, украинцев и белорусов).

К октябрю 1942 года в Белоруссии немцы распустили 1400 колхозов в 3500 деревнях и вместо них создали 122 тысячи единоличных хозяйств плюс 800 крупных германских имений.

Как же тогда вышло, что в Белоруссии действительно погиб каждый четвертый житель?

Для начала не стоит забывать, что белорусов, как и представителей других национальностей, убивали на фронтах. И цифра в 252 тысячи представителей БССР, погибших на фронте (см. Россия и СССР в войнах XX века, с. 238, табл. 121) — абсолютная брехня, в боях погибло на порядок больше! В этом несложно убедиться, сложив эти 252 тысячи и 1.547.000 человек мирного населения БССР «преднамеренно истребленного на временно оккупированной территории» (см. там же, с. 231, табл. 116). Получаем 1,8 млн человек при том, что во Второй мировой погибли без малого 2,5 миллиона. Куда делись еще 700 тысяч неучтенного люда?

Отмечу попутно, что среди гражданского населения, уничтоженного нацистами на оккупированной территории БССР, подавляющее большинство составили евреи, а вовсе не белорусы как таковые.

Всенародный гнев или провокация?

А теперь о том, как создавался «всенародный гнев» на оккупированных территориях. Ненависть Сталина к «оккупированным» была вызвана тем, что он прекрасно понял — умирать за него они не станут. Поэтому он решил обернуть против немцев немецкую же практику. Обычно в случае появления в каком-либо районе партизан и совершения ими диверсионных актов оккупационные власти реагировали стандартно — они в отместку наказывали население деревень из того же района. Немцы рассуждали логично — где партизаны берут продовольствие? Правильно — у населения окрестных деревень. Откуда «народные мстители» получают пополнение? Оттуда же. Вот и накажем эти самые деревни.

То, что у местных жителей не было большого выбора, и пулю от партизан (в случае отказа в помощи) как «фашистскому пособ-нику» можно было получить очень просто, немцев не шибкотро-гало. Бывший председатель Верховного Совета Республики Беларусь Николай Дементей сказал однажды: «Днем немцы, ночью партизаны. Куда ж бедному белорусу податься?»

Вот это обстоятельство и решил использовать Сталин. Требовалось лишь активизировать действия партизанских отрядов и диверсионных групп (весьма немногочисленных в 1941—42 гг.): партизаны будут провоцировать немцев на репрессии мирного населения, а мирное население возненавидит немцев и начнет бороться с ними.

В оккупированные районы страны стали одна за другой прибывать спецгруппы и отряды из сотрудников НКВД, а в уже сформированные местным партактивом отряды—для активизи-ции их деятельности — Москва направила командиров из того же НКВД. (Что касается стихийно возникших отрядов из «окружен -цев», то они тихонько сидели в лесах и занимались исключительно самообеспечением продуктами — за счет населения, разумеется.)