Большая кровь

30 сентября группа армий «Центр» прорвала сперва Брянский фронт Еременко, а 2 октября — Западный фронт Конева.

Брянско-Вяземская операция немцев — для учебников по ведению наступательных операций. Она наглядно продемонстрировала, как надо взламывать сильно укрепленную позиционную оборону противника.

Осенью 1941 года ни Сталин, ни его генералы не знали, как победить немцев, никаких стратегических выкладок на сей счет у них не было. Вся стратегия, после поражения под Смоленском, свелась: а) к обязательному удержанию (любой ценой!) оборонительных рубежей подальше от Москвы; б) мобилизации людских, технических и сырьевых ресурсов. Был еще и третий «компонент» советской «стратегии» — просто ждать счастливого случая.

По приказу Ставки войска Западного фронта с 10 сентября по всем правилам позиционной войны стали по уши зарываться в землю. По всему фронту вырыли траншеи полного профиля в несколько линий, с блиндажами и огневыми точками, с проволочными, противотанковыми и минными заграждениями на танкоопасных направлениях. Кроме того, копируя финнов на Карельском перешейке в 1939—1940 гг., перед главной полосой обороны создавалась полоса обеспечения (предполье) глубиной от 5 до 20 км и более. Тем не менее все эти коневские «редуты» немцы порвали в течение нескольких часов. 22-я, 29-я и 31-я армии были разбиты, а 19-я, 20-я, 24-я и 32-я угодили в окружение. Также в окружение попали части 3-й и 13-й армий Брянского фронта. Киевская катастрофа повторилась вновь, на сей раз на московском направлении.

Сталин пребывал в панике и ярости одновременно. На просьбу Конева о скорейшем отводе войск он, во время телеграфного разговора, заявил следующее: «Товарищ Сталин не предатель, товарищ Сталин виноват лишь в том, что доверился кавалеристам...», после чего отход запретил, указав любой ценой удерживать обойденные немцами фланги советских группировок. Это привело к грандиозным котлам в районах Вязьмы и Трубчевска, в которых погибали армии Конева и Еременко. Фронт рухнул и немецкие механизированные колонны двинулись к Москве. Но тут произошло неожиданное — темп немецкого наступления резко упал, танковые группы Вермахта буквально остановились. Что случилось?

Послевоенное вранье советских военачальников, расцвеченное буйной фантазией кремлевских пропагандистов, в этом пункте достигло апогея: тут тебе и героическое сопротивление окруженных под Вязьмой частей, задержавших продвижение германцев; и курсанты-подольцы, вместе со стариками-опол-ченцами остановившие будто бы танковые армады врага; и мыльный пузырь Катуков, который со своим чудо-корпусом якобы ргпгромил под Мценском Гудериана (?!) и тем спас Тулу (??!), хотя достаточно одного взгляда на карту, чтобы понять глупость подобных утверждений — где Мценск, а где Тула?

Дело гораздо проще. При всем героизме советских воинов остановить немцев осенью 1941-го они были не в состоянии. 11ричина пробуксовки группы армий «Центр» крылась в дру-I ом — вдело на советской стороне вмешался «генерал Грязь».

Фюрер, затянувший почти на два месяца кампанию, в октябре 1941-го вполне логично столкнулся с тем, с чем столкнуться ему рано или поздно пришлось бы: с осенней распутицей и бездорожьем.

«Теперь на успех боевых операций начал существенно влиять мес-I иый климат — в результате проливных дождей дороги превратились в иеиролазные хляби» (Уильямсон Г. СС— инструмент террора. Смоленск, «Русич», 2003, с. 119).

«Самым серьезным препятствием для нашего продвижения (в I ⁽)41 -м. — С.З.) оказалась слаборазвитая дорожная сеть (вовсе не героическое сопротивление советских войск. — С.З.)» (Меллентин Ф. Бронированный кулак вермахта, с. 229).

Справедливо отметил в «Обратной стороне холма» Лиддел I арт:

«Если бы за годы советской власти в России была создана примерно икая же дорожная сеть, какой располагают западные державы, то эта с I рана, возможно, была бы быстро завоевана. Плохие дороги задержали продвижение немецких механизированных войск.