Большая культура

— Не беспокойтесь, — заметил киборг, расставляя чашки. — Разгрузка реквизита и декораций идет своим порядком. Актеры расселены и отдыхают. Я позволил себе вольность и тактично вмешался в ход переговоров, забрав поднос у секретаря. Добрый день, я Александр. Когда я без парика, я Александр, но лучше называйте меня Саша — не ошибетесь.

— Добрый день! — Вязов живо поднялся и потряс протянутую руку киборга.

Атташе обожал киборгов. Эти наделенные самосознанием и интеллектом механические существа с кусочком живой плоти в электронных мозгах никогда не являлись источником неприятностей. Напротив! Именно с ними Вязов чувствовал себя человеком, не следил за интонацией, не играл, не притворялся и не сдерживался.

— Отличный чай! — громогласно похвалил Станислав Станиславович.

— Так чем вы намерены угостить публику? — спросил Вязов.

Великий режиссер сладко улыбнулся:

— Побалуем, побалуем. Какая ответственность! А? Какой шаг! Полагал начать с Чеховского гения. А?

Вязов скептически покривился.

— Правы! Правы… — согласился режиссер. — Нет, нет, нет… Для постижения глубины Чехова рановато. Скорее начнем с классики. Шекспир! С «Гамлета», начать не полагаю, но легкий, вариантик «Короля лира», или еще более наивный «Сон в летнюю ночь». Нет, нет! Конечно! Начнем с главного! «Ромео и Джульетта»! Да! Это жизнь, это люди, это кризис и конфликт…

— Ни в коем случае, — поспешно отозвался Вязов. — Вы хотите представит землян мировому сообществу именно в таком неприглядном виде? Они решат, что на основе внутренних противоречий, мы неспособны к анализу и адекватным решениям. Суицид? Нет, нет! Никакого Ромео. У карбункелонцев случится массовая истерика, они очень чувствительны и считают самоубийство высшим проявлением греха. Хотя, при этом они каннибалы.

Режиссер погрузился в чай и некоторое время задумчиво прихлебывал. Затем просветлел:

— Фигаро! Фигаро тут, Фигаро там! Эх! Это же какое сплетение образов, буквально детектив, комедия положения, напряжение. Изящно, изящно, в конце концов!

— У-у-у! — отозвался атташе по культуре. — Не дай вам Бог!

— Но отчего! — выкрикнул Станислав Станиславович.

— Насколько я помню, там по ходу действа идут судебные дрязги, непрерывный обман, заговор, интриги и лукавство. Ни в коем случае. На спектакле будут представители сармитов, а они, к сожалению, обладают весьма специфическим чувством юмора и могут неправильно понять. А у нас, извините, восемьдесят процентов экспорта древесины уходит к сармитам, и не хотелось бы, чтобы они усомнились в нашей чистоплотности ведения дел.

Режиссер нахмурился и даже отложил надкусанную овсяную печенюшку. Киборг Саша пожал плечами и некстати спросил:

— А зачем сармитам древесина?

— Деликатес, — Ответил Вязов. — Ну? Так в вашем репертуаре найдется что-нибудь попроще?

— Найдется, найдется! — живо отозвался Саша, заметив, что его театральный шеф начинает щурить глаза и румяниться, что, как правило, предшествовало вспышке режиссерского гнева. — Мы можем дать «Три товарища»…

— Слишком депрессивно, — быстро ответил Вязов. — К тому же неумеренное потребление персонажами алкоголя арксилоны могут расценить, как общечеловеческую слабость и, чего доброго, задумаются о возобновлении пиратских рейдов в нашу солнечную систему.

— «Ревизор»… — предложил Саша.

— Коррупция, взяточничество, притворство, цинизм, — спокойно перечислил Вязов: — А сейчас идут такие сложные переговоры с мерьенским торговым альянсом по введению общей валюты. Ну, как можно?

— Шварц! Конечно! «Обыкновенное чудо» или даже «Дракон».

— Мистика, предательство, жестокость по отношению к животным.

— «Горе от ума»! — не унимался киборг.

— Нет! — Вязов покрылся испариной, — Стихотворный слог. «А судьи кто? И в воздух чепчики бросали»… К сожалению, в рифмованной форме у обсидианцев принято выражать объявления вызова. В том числе начала военных конфликтов. Старая традиция, восходящая к истокам… Не важно. Важно, что обсидианцы наши самые верные стратегические союзники. И у них самые быстрые крейсера. И очень большие плазменные пушки. Вот это важно. Да.

— Большие пушки?

— Прямо таки огромные!

— Тогда, раз они так воинственны, поставим «Дни Турбиных»!

— Гражданская война, — оскалился Вязов. — Несомненно, лучшая демонстрация нашей сплоченности и военной мощи.

— Прекрасно!

— Это был сарказм, Саша.

— О. Вот как. Тогда мы можем дать «Женитьбу». Это вполне милая нейтральная история.

— Да-да. Нерешительность, подверженность стороннему влиянию, инертность, трусость.

— Я уже понял, — сник киборг. — Может быть, тогда покажем что-нибудь современное?

— Давайте сразу дадим Горького «На дне», чтоб не мучиться, — кисло улыбнулся Дмитрий, — Полагаю, после такой демонстрации духовного упадка, нас обстреляют даже без предупреждения. И мы не проснемся знаменитыми.

Некоторое время молча пили чай. Причем киборг Саша выглядел самым печальным. Наконец, Станислав Станиславович шумно высморкался в салфетку и поинтересовался:

— А почему, собственно, именно мы — люди — должны подстраиваться под вкусы этих… ну… представителей?