Большая лагуна

В его голосе звучат покровительственные нотки: внизу главным образом неопытная молодежь, которой не разрешалось охотиться на тигровых звезд, а мы

— ветераны, ударное звено против злых сил природы. И у нас впереди целая неделя заслуженного отдыха.

Метеослужба оповестила о приближающемся шторме. Крыло тайфуна захватит северо-восток Австралии и Большую Лагуну.

Костя сказал:

— Какие мы все-таки эгоисты. Летим себе, как птицы, под защиту скал, и тайфун нам нипочем. Суда снимаются. Смотрите, вся мелочь уже идет наперегонки к Лусинде! Ну, а мы, — продолжал он мечтательно, — прилетим мы сейчас в Лусинду, отдадим визит вежливости капитану «Катрин». Пожалуйста, без улыбок — Наталья Стоун для меня только друг, как, видимо, и для вас, дорогие мои, хоть я не ручаюсь за всех. — Костя глянул на застывшую фигуру Тосио и продолжал: — Для меня сейчас главное — покой и пополнение иссякших запасов информации. Буду лежать весь день на пляже в окружении роботов-массажистов, буду пить коктейли, есть натуральные бифштексы — никакой рыбы и моллюсков!

— И только? — спросил я.

— Ну нет, конечно. Я же сказал, что главное — пополнение информации. Я послал заказ на двух роботов-интеллектуалов, начиненных бездной премудрости… Между нами, я чертовски запустил занятия. У меня такое чувство, что вот здесь, — он хлопнул себя по лбу, — все выдуло пассатом.

— Но это очень хорошо. Прямо отлично! — сказал Тосио. — У нас столько накапливается паразитической информации, и мы не знаем, как от нее избавиться, а ты первый использовал для этой цели ветер! Настоящая находка для психологов. Надеемся, Костя, что ты познакомишь человечество со своим открытием.

— Надейся, Тосио-сенсей, — разрешил Костя и перевел разговор на более безопасную для себя тему: — До сих пор у меня звучит в ушах голос Чаури Сингха, оповещающего всю Лагуну о наших славных делах. В его докладе есть строчки прямо из древнейшего хронографа, вот например: «В числе отличившихся экипажей патрульной службы Большой Лагуны следует особо отметить „Золотую корифену“, обнаружившую главную колонну тигровых звезд и самоотверженно вступившую с ними в борьбу!»

Мы промолчали. Костя тоже умолк. Впереди на фоне зеленых гор показалась Лусинда — дом-город. Гигантское сооружение напоминало пирамиду, висящую над водой. Последние годы появилось много противников современного градостроительства, но меня всегда приводит в восхищение и трепет вид гигантских башен, цилиндров, пирамид, в которых живут десятки и сотни тысяч людей. Никогда еще человечество не имело таких совершенных сооружений, отвечающих и индивидуальным, все возрастающим, и общественным требованиям.

Костя, причисливший себя к противникам домов-городов, не преминул заметить:

— Не понимаю я этого стремления втиснуть двести тысяч человек в такую пирамидку! Что касается меня, я предпочитаю дощатую будку или палатку. На меня давит эта громада… Хотя надо отдать справедливость — в ней что-то есть. Это не токийские города-цилиндры, установленные по берегам Внутреннего моря. Ведь верно, Тосик?

В этом пункте они сходились с Тосио.

Тосио перевел на русский язык свое четверостишие:

Когда я раздвигаю седзи, То весь мир глядит на меня, Ручей поет о вечности, Унося лепестки магнолий.

— Есть идея! — похвалил Костя. — Да, здесь не дотянешься до магнолий, а «ручеек» находится далековато, если набраться нахальства ручейком считать Лагуну.

— Они растут на террасах, — сказал я.

— Все это не то. Верно, Тосик?..

Мы уже подлетали к Лусинде. Южная грань пирамиды заслонила горы. Теперь уже можно было различить детали города: бульвары на каждом этаже, парки в виде гигантских этажерок, соединяющихся плавными спиралями с двухсотого этажа к морю, причудливый рисунок движущихся тротуаров, серпантина дорог; как солнечные блики на воде, вспыхивали и гасли бесчисленные окна, темнели арки, ведущие в недра города, радовала глаз окраска этажей, гармонирующая с цветом неба, моря и гор.

Робот-диспетчер взял управление на себя, и наш аппарат опустился до пятидесяти метров, завис над посадочной площадкой в длинной очереди машин, ожидавших посадки. Наконец робот посадил нас с краю площадки, засаженной сероватой и пружинящей травой. Подкатил небольшой автокар. Мы сели, и желтая машина, шурша, понеслась к подножию гигантской лестницы. Остановилась, и откуда-то из ее хрупких внутренностей раздался приятный женский голос:

— Добро пожаловать в наш город. Надеемся, что Лусинда вам понравится. Всего хорошего, дорогие друзья!