Большая лагуна

— Чудо что получается! Обед из десяти блюд, не считая десерта, две бутылки сухого вина, соки, бутылка пива… Какая жалость, что мы не захватили шампанского. Никто не думал, что получится такой дивный день.

Антон сказал:

— Есть и шампанское. У нас с Верой сегодня знаменательный день, вот мы и захватили пару бутылок.

— Костя! — позвал Тосио.

— Сейчас, сенсей!.. Извините! — И он побежал к плите.

Наташа с чемоданом в руке прошла в большую комнату Тосио. Там уже стоял накрытый стол, веяло прохладой. Через стенку доносились мужские голоса и смех. Вера сидела на татами, обхватив колени. При виде подруги она всплеснула руками.

— Натали! — только и смогла она сказать и стала, охая и ахая, разглядывать ее со всех сторон.

Наташа действительно преобразилась и еще больше похорошела. Она надела светло-зеленое платье из китайского шелка, ухитрилась сделать прическу, увенчав ее черепаховым гребнем. Платиновые серьги с большими изумрудами, окаймленные мелкими бриллиантами, необыкновенно шли к ее зеленым глазам и нежно порозовевшей коже лица без признаков косметики, только на левой щеке чернела бархатная мушка, имевшая какой-то тайный смысл в далеком XVII веке. Видно, Наташа где-то отыскала, что значит этот символ женского кокетства времен серенад и дуэлей. Вера перевела дух.

— Ты непостижима, Натка. В такой глуши — и так одеться! — Она невольно бросила взгляд на свои шортики и блузку, которая совсем недавно казалась ей такой нарядной, а сейчас словно полиняла, сникла перед лицом такой красоты и изящества.

Наташа раскрыла чемодан:

— Вот. Правда, выбор здесь небольшой, всего три платья. Размер у нас один. Они почти не помяты. Тебе пойдет это лиловое. И в коробочке есть рубиновое колье. Живо, а не то сейчас нагрянут мужчины. Чем они там занимаются?

— Видимо, тоже прихорашиваются. А я все забыла на Центральном посту. Не думала, что будет такой пышный прием.

Раздались шаги у дверей.

— К нам нельзя! — сказала Наташа.

— Но у нас пережарится тунец! — воскликнул Костя, и в его голосе прозвучал неподдельный испуг.

— Убавь огонь, — посоветовала Наташа.

— Но здесь нет зеркала, — сказала Вера, оглядывая комнату.

— Должно быть, в стенном шкафу, вот здесь, в углу. Ну конечно, как хитро запрятана ручка. — Она распахнула дверь, в обратную сторону которой было вделано большое зеркало. — Как будто ничего. Сойдет, — сказала она, мельком оглядев себя. — А я-то забыла о существовании этого зеркала и одевалась и причесывалась наверху, в лаборатории, перед оконными стеклами и шкафами. А ты, Вера, прелесть в этом платье и колье. Постои, а серьги! Какая я бестолковая, ведь есть и серьги. — Она порылась в шкатулке и извлекла из-под пуговиц, булавок, брошей серьги работы древних индийских ювелиров. Надень-ка. О! Очень и очень. Прими от меня все эти безделушки как свадебный подарок.

— Благодарю.

— Теперь, — сказала Наташа, — что-то надо сделать с твоей прической. У тебя такие чудесные волосы, что мудрить с ними нечего, надо только их чуть организовать. Не беспокойся, у меня здесь целый набор шпилек…

Костя несколько раз подходил к дверям, вздыхал, ворчал, пока его не уводили Ив и Тосио.

Через час с четвертью перед истомленными мужчинами наконец распахнулась дверь-окно. На пороге стояли преображенные Наташа и Вера. Платья из тончайшего шелка, драгоценности оттеняли их красоту. Они были босы, как индийские танцовщицы, и это придавало им еще больше прелести.

С минуту пораженные зрители хранили восторженное молчание, затем дружно зааплодировали, и Костя сказал:

— Из-за этого стоило подождать с обедом. Вы и так были прекрасны, но то, что вы сделали с собой за каких-то два часа, в состоянии выразить в стихах только один хозяин этой хижины, и то, боюсь, у него не хватит слов… Но боги всемогущие! Кажется, что-то подгорело! — И он бросился к плите.

Ив, Тосио и Антон остались недвижимы, любуясь девушками. Вера подошла к Антону, взяла его под руку, отвела к лестнице, спросила:

— Ну как? Действительно ничего?

— Еще как ничего!

— Но у меня нет туфель к платью.

Антон посмотрел на ее босую узкую ножку и, улыбаясь, ответил:

— Не нужно никаких туфель.

— Правда? А ты чувствуешь, какие духи? Только к этому платью.

— Нет, мне кажется, такой аромат присущ только тебе одной.

— О льстец!.. — Их голоса затихли, они зашли за дом.

— Ну, а кто мне подаст руку? — спросила Наташа и подошла к Тосио. — Ну, что ты молчишь? Предложи мне руку. Веди меня к столу. Пожалей Костю. Или я тебе не нравлюсь во всем этом?

Тосио удержал ее руку, готовую снять сережку.

— Постой, Наташа. Ты во всем этом необыкновенно хороша, я тебя такой не видел и в мечтах. Но знаешь, сегодня ты не должна быть так хороша, так красива…

— Понимаю: неприлично быть красивее невесты на ее помолвке? Да?

Тосио кивнул, смущенно улыбаясь.

— Милый! Ведь сегодня и наша помолвка, и я невеста, твоя невеста! Но дай же мне руку и веди к столу. Вот и Вера с Антоном. Нет, ты неправ, что я выгляжу лучше.

Тосио, сраженный счастьем, забыл, что он в набедренной повязке из полотенца, подал руку Наташе и повел ее в распахнутые настежь створки двери-окна.