Большая лагуна

— Нельзя. Мне запретили, хотя там на коралловых глыбах полно устриц, гребешков и улиток. — И тут же предложил: — Там есть красные кораллы, которые ты для чего-то собираешь, и раковина, похожая на луну. Хочешь, я все это принесу тебе? — Расхваставшись, он даже пообещал спуститься на самое «черное дно» и вытащить оттуда длиннорукого.

Я был не рад, что затеял этот разговор. Пуффи действительно мог выполнить все свои обещания и погибнуть. С трудом мне удалось уговорить Пуффи дать слово, что никогда, ни при каких обстоятельствах он не подплывет к расщелине.

— Ладно, — сказал Пуффи, — только не понимаю, почему и ты так боишься — у тебя столько оружия. Мы могли бы с тобой вместе спуститься… — Пуффи осекся, услышав грозный окрик бабушки Геры.

Она была рассержена, особенно на меня, и настолько, что не остановилась у гидрофона переброситься новостями. Она увела с собой внука в самый дальний конец плантации и, как потом я узнал от Пуффи, «очень долго воспитывала его».

Через два дня конец моей вахты, прилетят мои сменщики Сережа Вавилов и Пьер Сен-Гили, люди довольно опытные, но все же нельзя им оставлять у самого порога гигантского кальмара, характер которого, повадки нам неизвестны. Что, если исчезновение всего состава экспедиции на «Мери Грант» два года назад дело рук этого чудовища?

Чаури Сингх вчера прислал мне свой единственный экземпляр робота-водолаза последней конструкции, прозванного острословами Центральной станции Рудольфом-Пронырой. Бионики придали ему форму гигантского краба. Вот он стоит передо мной в тени лаборатории, как кошмарный выходец из океанической бездны. У него две передающие телекамеры, ультразвуковой передатчик, четыре мощных прожектора, в его чрево вмонтированы гидроскопы, индикаторы инфракрасного и биоизлучений, локаторы и еще множество приборов, наделяющих его качествами высокоорганизованного живого существа.

От любопытных глаз Пуффи, конечно, не могло укрыться появление Рудольфа, и теперь он выскакивал на два метра из воды, стараясь получше рассмотреть необыкновенного краба. Я сказал Пуффи, что скоро Рудольф спустится в воду и там он его рассмотрит со всех сторон и даже сможет потрогать. Пуффи, конечно, тут же спросил:

— А что Рудольф будет делать в воде?

И я имел неосторожность сказать об исследовании ущелья.

Пуффи издал радостный свист и помчался поделиться сенсационной новостью со всей своей родней. Скоро ко мне явилась целая делегация: к пирсу подплыла встревоженные Гера, Нинон и Протей — сын Протея. Чувствовалось, что все они необыкновенно взволнованы. Пуффи вертелся в отдалении.

Гера спросила без обиняков:

— Зачем ты хочешь убить Большого Кальмара? Я стал объяснять, что и не думал посягать на его жизнь, а только хочу попросить Большого Кальмара уйти в другое место и не ловить здесь рыбу.

— Все здесь принадлежит Большому Кальмару, — сказала Гера.

Нинон и Протей повторили:

— Все! Все! Все!

Гера продолжала:

— Большой Кальмар схватил и унес на «черное дно» белую акулу. Кальмар защищает нас. Его нельзя прогонять отсюда.

— Хорошо, — пообещал я. — Рудольф не тронет его. Он только проверит, нет ли отсюда прохода в Коралловое море. Это очень важно знать. Если ущелье сообщается с глубокой водой, тогда из него можно прямо орошать поля, не надо будет после каждой бури ремонтировать толстые трубы, по которым идет глубинная вода.

Четверть часа мне пришлось внушать дельфинам, что Большой Кальмар останется невредим.

Прилетел на двухместной авиетке Костя. Подрулил к пирсу, откинул колпак, рядом с ним улыбалась Вера.

— Это тебе сюрприз, — сказал Костя, выдвигая трап. Вера сбежала на причал и бросилась мне на шею. От нее шел нежный запах, напомнивший «Звездную пыль» и Биату. К Вере у меня навсегда осталось нежное братское чувство, я люблю ее, пожалуй, сильней, чем свою сестру; наверное, сказывается общность интересов и еще что-то необъяснимое, что сближает людей.

Вера придирчивым взглядом осмотрела мою лабораторию, гараж, холодильник, комбайны, полюбовалась видом австралийского берега и сказала:

— Нестерпимо прекрасно! Слезы навертываются на глаза. Сколько времени мы не виделись? Вот так, а не по видеофону?

— Почти год!

— Мне кажется, целую вечность. Тебе привет… Я знал, от кого…

Сердце застучало.

— У нее все в порядке? — спросил я.

— Все, все. — Она почувствовала, что напрасно воскресила во мне память о Биате, и подошла к роботу, возле которого стоял Костя. — Это и есть Рудольф? Боже, какое сооружение! Нет, у тебя здесь дивно хорошо. Дельфины! Нет ли здесь моих знакомых?

— Ну конечно, есть, — сказал я. — Гера и ее семейство. Они узнали тебя, приветствуют.

Вера спустилась с трапа и стала ласкать подплывших к ней дельфинов.

— А это что за прелесть? — спросила она, протягивая руки к сыну Нинон.

— Я Пуффи, — довольно внятно сказал Пуффи. Мы стояли с Костей и наблюдали за этой сценой.