Большая маленькая ложь

Когда он говорил подобные вещи, ей слышалось: «Ты дешевка».

Она займется украшением этого дома дешевыми безвкусными вещами, которые ей нравятся. Селеста отодвинула одну из штор, чтобы впустить свет, и провела пальцами по чуть запыленному подоконнику. Дом был довольно чистым, но в следующий раз она принесет средства для уборки и отмоет все до блеска.

До настоящего момента она не смогла бы уйти от Перри, потому что была не в состоянии себе представить, куда пойдет и как будет жить дальше. Таков был привычный образ ее мыслей. Перемена казалась невозможной.

А теперь она подготовится к новой жизни и будет ждать подходящего момента. Она застелет кровати для мальчиков. Заполнит холодильник продуктами. Разложит в шкафу игрушки и одежду. Ей не придется даже упаковывать чемодан. Она заполнит анкету для поступления в местную школу.

Она подготовится.

В следующий раз, когда Перри ударит ее, она не даст ему сдачи, не заплачет и не уляжется на кровать. Она скажет: «Я ухожу от тебя прямо сейчас».

Селеста опустила взгляд на костяшки пальцев.

Или она уйдет, когда он будет в отъезде. Может быть, это даже лучше. Она скажет ему по телефону: «Пора понять, что так продолжаться не может. Когда ты вернешься, мы уже уедем».

Невозможно представить его реакцию.

Если она действительно уйдет.

Если она прекратит их отношения, то насилие тоже прекратится, потому что он потеряет право ударить ее, точно так же, как и целовать ее. Насилие, как и секс, было составной частью их отношений. Если она уйдет, то уже не будет принадлежать ему, как прежде. Она вернет его уважение. У них сложатся дружеские отношения. Он станет вежливым, но холодным бывшим мужем. Она предчувствовала, что его холодность заденет ее больше, чем кулаки. Он очень скоро встретит другую женщину.

Селеста вышла из хозяйской спальни и по узенькому коридору прошла в комнату мальчиков. Места там хватало лишь для двух односпальных кроватей. Она купила для них новые лоскутные покрывала, чтобы было симпатично. Пытаясь представить себе озабоченные личики детей, она запаниковала. О господи! Неужели она и в самом деле поступит с ними подобным образом?

Сьюзи считала, что Перри попытается получить единоличную опеку над детьми, но она не знала Перри. Его гнев вспыхивал подобно пламени паяльной лампы и быстро гас. Не так, как у нее. Селеста была злее. Она была злопамятной, а Перри – нет. В общем, она была ужасной. Она помнила все, помнила каждый случай, каждое слово. Сьюзи настаивала, чтобы Селеста начала фиксировать «оскорбления», как она это называла. «Записывайте все, – говорила она. – Фотографируйте свои ушибы и синяки. Сохраняйте врачебные записи. Это важно при судебном разбирательстве или слушаниях дела об опекунстве». – «Конечно», – согласилась Селеста, но делать этого не собиралась. До чего унизительно будет увидеть словесную интерпретацию их поведения. Все равно что описывать драку детей. Я нагрубила ему. Он заорал на меня. Я заорала в ответ. Он толкнул меня. Я ударила его. В ответ получила синяк, но успела его поцарапать.

– Он не станет пытаться забрать у меня детей, – сказала Селеста Сьюзи на консультации. – Он понимает, что для них самое лучшее.

– Возможно, он считает, что для них самое лучшее – остаться с ним, – произнесла Сьюзи сухим прозаичным голосом. – Мужчины вроде вашего мужа часто подают на опекунство. У них есть средства. Контакты. Вам следует быть готовой к этому. Ваши свойственники тоже могут быть в это вовлечены. Неожиданно у каждого появится свое мнение.

Ее свойственники. Селеста опечалилась. Ей всегда нравилось быть частью обширной семьи Перри. Ей нравилось, что их было так много: легкомысленные тетушки, орды кузенов и кузин, трио седовласых сварливых двоюродных дедушек. Ей нравилось то, что Перри не нужен был даже список, когда он покупал в дьюти-фри духи. «„Мадемуазель Коко Шанель“ для тетушки Аниты, „Иссей Мияки“ для тетушки Эвелин», – бормотал он себе под нос. Ей нравилось смотреть, как Перри со слезами на глазах обнимает любимого кузена, с которым долго не виделся. Это как будто доказывало, что в ее муже есть нечто в высшей степени хорошее.

С самого первого дня семейство Перри тепло встретило Селесту, словно чувствуя, что ее небольшая скромная семья совсем другая и они могут дать ей, помимо денег, то, чего у нее никогда не было. Перри и его семья предлагали ей изобилие во всем.