Большая маленькая ложь

— «Очевидно, при зажимании артерий с двух сторон шеи в мозгу наступает внезапная нехватка кислорода, и человек впадает в полугаллюциногенное состояние». — Она задумалась. — Я замечала, что, болея насморком, я часто бываю любвеобильной. Причина может быть в этом.

— Мадлен, ты никогда не бываешь любвеобильной с насморком.

— Правда? — удивилась Мадлен. — Может быть, я просто забывала об этом упомянуть.

— Угу, может быть. — Эд снова обратился к чтению. — У меня была подружка, которая увлекалась этим.

— Серьезно? Какая именно?

— Ну, пожалуй, она не была подружкой, а, скорее, случайной знакомой.

— И эта случайная знакомая хотела, чтобы ты… — Мадлен обхватила себя руками за горло, высунула язык и захрипела.

— Черт возьми, у тебя это получается сексуально, — признался Эд.

— Благодарю. — Мадлен опустила руки. — Так ты это делал?

— Без особого энтузиазма, — ответил Эд. Сняв очки, он ухмыльнулся, вспоминая. — Я был немного навеселе и неточно следовал инструкциям. Помню, она была во мне разочарована, что, может быть, недоступно твоему пониманию, но я не всегда заставлял трепетать и ублажал…

— Да, да. — Мадлен жестом руки попросила его замолчать и снова уставилась в свой айпад.

— Так откуда этот внезапный интерес к самоудушению?

Она рассказала ему историю Джейн, примечая, что у него заходили желваки на скулах и сощурились глаза, как это бывало, когда он слушал в новостях какую-нибудь историю о жестоком обращении с детьми.

— Мерзавец, — наконец произнес он.

— Знаю, — сказала Мадлен. — И он улизнул от наказания.

Эд покачал головой.

— Глупая, глупая девочка, — вздохнул он. — Такого рода мужчины просто охотятся за…

— Не называй ее глупой девочкой! — Мадлен села так быстро, что айпад соскользнул с ее коленей. — Как будто ты обвиняешь ее!

Эд поднял руку, словно отгораживаясь от чего-то:

— Конечно нет. Я лишь хотел…

— Что, если это была бы Абигейл или Хлоя?! — воскликнула Мадлен.

— По сути дела, я как раз думал об Абигейл и Хлое, — сказал Эд.

— Так ты обвинял бы их, да? Говорил бы: «Глупая девчонка, ты получила то, что заслужила»?

— Мадлен, — спокойно произнес Эд.

Их споры всегда принимали подобный оборот. Чем сильней злилась Мадлен, тем более необъяснимо спокойным становился Эд, напоминая переговорщика о заложниках, имеющего дело с психом и тикающей бомбой. Это выводило ее из себя.

— Ты обвиняешь жертву! — Она думала о Джейн, сидящей в холодной и неуютной маленькой квартире.

Вспоминала выражение ее лица, когда та рассказывала свою постыдную историю. Все эти годы Джейн, должно быть, испытывает стыд, думала Мадлен. «Надо отвечать за свои поступки, — говорила тогда Джейн. — Не так уж это страшно». Мадлен подумала о снимке, который Джейн тогда ей показала. Открытое, раскованное выражение лица. Красное платье. Джейн носила раньше одежду ярких цветов! У Джейн была ложбинка между грудей! Теперь Джейн облачает свое худощавое тело в неброскую одежду, словно хочет исчезнуть, словно пытается стать невидимой, превратиться в ничто. И это сделал с ней тот человек.

— У вас считается классным переспать со случайной женщиной, а если такое делает женщина, это глупо. Какие-то двойные стандарты!

— Мадлен, — начал Эд, — я ее не обвинял.

Он по-прежнему говорил с женой голосом зрелого человека, который общается с психом, но она заметила в его глазах искру гнева.

— Обвинял! Не могу поверить, что ты мог это сказать! — Слова бурно извергались из нее. — Ты вроде тех людей, которые говорят: «Ах, чего же она ждет? Выпивала в час ночи и, конечно, заслуживает, чтобы ее изнасиловала целая футбольная команда!»

— Да не обвинял я ее!

— Нет, обвинял!

В лице Эда что-то переменилось. Щеки запылали, а голос возвысился.

— Позволь сказать тебе кое-что, Мадлен. Если моя дочь однажды пойдет с каким-нибудь подонком, с которым только что познакомилась в гостиничном баре, я оставляю за собой право назвать ее дурой!

Глупо было ссориться из-за этого. Рациональная часть ее ума понимала это. Она понимала, что на самом деле Эд не винил Джейн. Она знала, что муж лучше и добрей ее самой, но все же не могла простить ему замечание по поводу «глупой девочки». Это казалось ей ужасной несправедливостью. Будучи женщиной, Мадлен обязана была рассердиться на Эда за Джейн, и за любую другую «глупую девочку», и за себя, потому что, в конце концов, такое могло случиться и с ней тоже, и даже мягкое словечко «глупая» казалось пощечиной.

— Не могу сейчас оставаться в одной комнате с тобой. — Она выскочила из постели, прихватив с собой айпад.

— Это просто смехотворно, — сказал Эд, надевая очки.

Он расстроился, но Мадлен знала, что он почитает книгу минут двадцать, выключит свет и моментально уснет.

Мадлен с силой закрыла за собой дверь (она предпочла бы хлопнуть дверью, но не хотела разбудить детей) и в темноте стала спускаться по лестнице.

— Не повреди на лестнице лодыжку! — выкрикнул Эд из-за двери.

Он уже успел остыть, подумала Мадлен.