Большая Медведица

— Все, иди. Разговаривать с тобой невозможно, придуриваешься, словно маленький.

Сегодня Святой забрал брата и сначала заехал домой. Жена стирала. Навозив флягами, спертыми летом на молокозаводе, воды с водонапорной башни, вмерзшей в лед соседнего квартала, ровно в десять грузовичок вкатил на территорию товарной станции. Подставив ноги под теплую струю воздуха обогревателя салона, Олег заполнял путевку, а Эдик, теребя уши, которые нещадно щипал дед Мороз, не без удовольствия принимал у Ефимыча восемьдесят разодранных в пути картонных коробок с шоколадными конфетами. Потом в приспущенное стекло подал брату накладные, тот расписался в получении груза и минут через тридцать они потрошили в знакомом тупике сладкий товар.

— Олега, мы сейчас мешок конфет украдем, неужели этого в магазине не заметят?

— Рюхнутся, конечно, но шуметь не станут.

— Почему?

— Не зачем. Продавцы себе отсыпят килограмм по пять и только после этого груз взвесят, а недостачу на железную дорогу спишут. Дорога, как понимаешь, лицо неодушевленное и все стерпит, и всех прокормит. Мое же цело доставить получателю в целости и сохранности столько мест, сколько указано в накладной. Коробки мы не берем?

— Нет. Вот и все.

— Так просто?

— Удивление твое от молодости, лично я государству за этот навар благодарен.

— Не понял?

— Заработка кот наплакал, а с таким приваром согласись, работяги ноги не протянут.

Остаток смеркающегося с обеда дня братья промотались по городу, расклеивая объявления о размене квартиры, и в шестом часу газанул и в гараж. Пока Святой загонял свою железную конягу в дальний угол бокса, его брат с интересом шарился по стоянке.

— Эй, Николаич, — вынырнул из-под капота «ЗИЛа» автослесарь, менявший под головкой блока прогоревшую прокладку — ты, что такой кислый, не стибрил что ли сегодня ничего?

Курившая рядом с ним шоферня заржала, поддержал их и Эдька.

— Да иди ты — отмахнулся Николаич, добывая из кабины несколько бутылок вина. Поставив их на перевернутый ящик из-под запчастей, застеленный не свежей и по числу, и по виду газетой у переднего колеса грузовика, одну откупорил. В таких случаях выпивки никто никого не приглашал. Кто хотел, подходил сам, насыпал себе, сколько душа просит и, если никуда не спешил, то присаживался, составляя компанию угощавшему. Николаич пил сухое, это означало, что он его возил.

— Дядя Саша, здорово, винишко еще имеется?

— Есть, куды ему деться, — поскреб седую щетину заслуженный ветеран труда.

— У меня конфет море, может возьмешь внучатам на Новый год?

— Брось в кабину. Под сиденьем, пассажирским, пойло лежит. Бери, да родителей угостить не забудь.

— Эдька, подмогни, — окликнул его Святой. Тот подбежал и поддержал объемистую сумку, пока брат складывал в нее вытянутые бутылки «Котнари».

— Что весело у нас в конюшие? Ну ладно, пошли, еще насмотришься.

***

В резной козырек рамы тарабанил весенний дождь. По комнате шустро, но, все еще хватаясь ручонками за находившиеся вокруг него предметы, опасливо передвигался Игорешка.

— Давай-ка, маленький, на мир глянем.

Святой взял сына за подмышки и поставил на подоконник, слегка придерживая сзади за распашонку. Карапуз сразу радостно загукал, заметив знакомую фигурку тещи, снимавшую с веревки сохнущее с утра белье и на понятном только ему одному языке, попытался о чем-то с ней заговорить. Валентина Афанасьевна, кажется, поняла внука. Оставив пододеяльники и простыни на волю неба, она подобрала в луже мокрого и грязного, отчаянно пищавшего стрижа и засеменила в подъезд.

— Видишь, Игорюшка, дождик на асфальте пузырится? Старики сказывают — к грибам это. Подучишься к осени на ногах крепче стоять — и махнем с тобой в лес, по грузди.

— Максима с мамой возьмете? — отряхивалась от водяной пыли на пороге зала теща.

— Возьмем, Игорешка?

Тот, не обращая внимания на слова отца и постучавших ему в плачущее маем стекло брата и мать, восторженно рванулся к взъерошенной среди разбросанных игрушек птице.

— В окно кто-то стукнулся или мне почудилось?

— Дочь ваша, Валентина Афанасьевна, с внуком из бюро по обмену квартир вернулись. Встречайте.

— Легки на помине, — теща пошла отворять дверь.

— Ой, промокли-то как. Почему без зонта утопали? Разувайтесь. Новенькое, Лена, что-нибудь есть?

— Одни вариант есть, но не в городе.

— А где?

— В области. Первомайск, поселок городского типа. Населения двадцать тысяч. Находится в пяти часах езды на электричке, к востоку от Читы, — выпалила она с ходу.

— Олежка, давай глянем, что это за городок? В бюро женщины нахваливали.

Святому не хотелось уезжать из Читы, но и загоревшиеся надеждой глаза жены гасить тоже не хотелось.

— Как скажешь.

— Я хочу, очень.

— Уговорила. Ищи теперь, с кем детей на выходные оставить.

— Со мной, — твердо вставила Валентина Афанасьевна, — с кем же еще.

— Вы ведь по субботам вроде работаете?

— Раз такое дело, посижу, — ответила она зятю и взяла у него с рук Игоря. Пока вас дома не было, участковый приходил, соседи сказали ему, что я над вами живу. Вот, он для Олега повестку оставил.

— А вы случайно не поинтересовались, зачем это я им понадобился?