Большая охота на акул

Флэшбэки и искривление времени… Путаные заметки и грубые комментарии с Верховий… Дин против Хальдемана на слушании… Проблема лжесвидетельства… Эрлихман огорошивает старого приятеля… Неужели акулы покидают прилипал?

ОТ РЕДАКТОРА:

В связи с обстоятельствами вне нашего контроля нижеследующий отрывок был в последнюю минуту сварганен из шестифунтового свертка документов, блокнотов, памятных записок, магнитофонных записей и тайно записанных телефонных разговоров др. Томпсоном в сумбурный месяц в Вашингтоне, Нью-Йорке, Колорадо и Майами. По его словам, «его далеко идущий план» заключается в том, чтобы «дистиллировать» эти изматывающие нервы приемы и со временем создать «совершенно новый тип журналистики». А пока мы временно приостановили выплату ему гонораров и аннулировали его кредитную карточку. За четырехдневный период в Вашингтоне он угробил две машины, проломил стену в вашингтонском «Хилтоне», купил две валторны по тысяче сто баксов каждая и разбил витрину турецкого ресторана.

Проблему усугубил приезд в Вашингтон – впервые – нашего художника Ральфа Стедмана, запойного алкоголика, не уважающего ни протокол, ни общепринятые нормы поведения. В первый же визит Стедмана в зал слушаний по Уотергейту его вывела полиция Капитолия после того, как он пролил пиво на телемонитор и сбил с ног Сэма Эрвина при попытке пробиться к микрофону, чтобы сделать заявление о «гнилостности американской политики». Лишь благодаря своевременному вмешательству корреспондента New York Post Джона Лэнга господина Стедмана не лишили раз и навсегда допуска в зал слушаний.

Как бы то ни было, большая часть нижеследующего публикуется именно в том виде, в каком др. Томпсон изначально записал его у себя в блокнотах. Учитывая, что прошли все сроки сдачи номера, пришлось оставить записки как есть, лишь бы текст поспел в печать.

БЛОКНОТЫ

«Господи, этот Уотергейт просто невероятен. Это ужасно, как будто узнал, что жена тебе изменяет, но не хочешь про это слышать».

Замечание толстяка из Нэшвилла, который ехал вместе с Ральфом Стедманом в такси.

Утро вторника, 26.06.73, 8:13 в Скалистых горах Яркое солнце на траве у меня за окном позади дряхлого телика и еще не растаявшие снежные шапки на пиках по ту сторону долины. Каждые две-три минуты оконные стекла сотрясает горестный вопль полоумного павлина. Сволочь расхаживает по крыше, бессмысленными криками нарушая утреннюю тишину.

Он сильно действует на нервы Сэнди.

– Черт! – бормочет она. – Надо-таки найти ему курицу!

– А пошел он, мы уже находили ему курицу, и она умудрилась попасться койотам. Этому гаду не курица нужна, а пуля в голосовые связки. Он начинает походить на Германа Толмеджа.

– Толмеджа?

– Смотри, что происходит, черт побери. Вот еще один истинный сын Юга. Сначала это был Томпсон, теперь Толмедж, а потом у нас будет тот полоумный сутенер из Флориды.

– Гурни?

Я кивнул, вперяясь в синеватый глаз вечно ломающегося «цветного телевизора», который прошлым летом припер домой из Вашингтона, когда наконец сумел оттуда сбежать. Но теперь я изо дня в день включаю его почти лихорадочно, чтобы смотреть, что происходит в Вашингтоне.

Слушания по Уотергейту – моя ежедневная доза. Тысячи людей по всей стране пишут на свои каналы, требуя, чтобы это чертово занудство сняли с эфира и вернули их любимые мыльные оперы: «С вращением земли», «Край ночи», «Цена верна» и «Что ждет странную Бетти?». Спектакль на слушаниях Уотергейта надоел всем. Как говорится, сюжет путаный, персонажи тупые, а диалоги отвратительные.

Президент Соединенных Штатов ни за что бы себя так не повел – во всяком случае, во время футбольного сезона. Как сказал вскоре после своего назначения новый начальник штаба при Никсоне Мелвин Лейрд: «Если президент окажется виновным, я не хочу про это слышать».

* * *

А на другом полюсе мнений – замечание, которое я услышал на прошлой неделе от одного мужика в Денвере. «Я уже давно этого жду. Может, не так давно, как Джерри Вурхис или Элен Гэхеген Дуглас. И, правду сказать, даже не думал, что такое случится. – Сверкнув безрадостной улыбкой, он вернулся к экрану своего телика. – Но, Господи милосердный, это же здорово! Почти слишком хорошо, чтобы быть правдой».

Моя проблема (с точки зрения журналистики) коренится в том, что я согласен почти со всем, что сказал в тот день смеющийся, мстительный гад. Мы мало разговаривали. Нужды не было. Все, что воплощал собой Ричард Милхауз Никсон, развеивалось как дым прямо у нас на глазах. И мне казалось, что любому, кто способен понять и оценить такое, не надо тратиться на слова, чтобы его поняли. Во всяком случае, со мной.

(Вопрос в том, а что именно он воплощал и кто будет воплощать это дальше? Эгню? Рейган? Рокфеллер? Даже Перси? Никсон «преуспел» по той же причине, почему в конечном итоге рухнул. Он все давил, давил, давил… и, наконец, зарвался.)

Полдень, вторник, 26 июня

Телик на веранде. Перетаскивали мы его с множеством ругательств.