Большая охота на акул (The Great Shark Hunt)

Верхушка айсберга начала выходить на поверхность через полгода после того, как Никсон вторично принес присягу, когда сенатор Сэм Эрвин вышел со своей первоначально безобидной «Уотергейтской комиссией» на национальное телевидение. Сначала ничего особенного не происходило, телеканалы завалил поток писем от разозленных домохозяек, проклинающих Эрвина за то, что лишил их ежедневных мыльных опер, но через две-три недели сенатские слушания по Уотергейту стали самой горячей программой всех каналов.

Господи помилуй, это же была мыльная опера в реальном времени: трагедия, предательство, черный юмор и постоянное напряжение, когда не знаешь, кто лжет, а кто говорит правду. Впрочем, это не имело значения для огромной аудитории агнцев от политики, которые вскоре так же подсели на ежедневные заседания, как до того на телесериалы и викторины. Даже голливудские сценаристы и аполитичные актеры увлеклись драматургией заседаний.

Умопомрачительная сложность доказательств, драма ежедневных конфронтации и обманчиво проказливый юмор «сенатора Сэма» сложились в многоуровневый сюжет, в котором свое находил почти каждый – от сердобольных фанатов Перри Мейсона до садомазохистов и миллионов тайных «ангелов ада», которых в слушаниях интересовало лишь одно: увидеть, как некогда могущественные люди в слезах рухнут на колени.

* * *

Возьмем, например, Джона Митчелла – миллионера-юриста с Уолл-стрит и близкого друга президента, надменного римлянина с тремя подбородками, который руководил кампанией Никсона в 68-м и четыре года занимал пост генерального прокурора США, пока старый приятель не поставил его заправлять комитетом по переизбранию в 1972-м. Вот вам человек 61-го года, у которого денег больше, чем он может сосчитать, и власти столько, что он не видел ничего необычного в том, чтобы обращаться с ФБР, спецслужбами и всеми федеральными судьями в стране как с крепостными в своей личной полиции, который одним прикосновением к кнопке на столе мог вызывать лимузины, вертолеты и даже «борт номер один», чтобы лететь, куда пожелает.

И вдруг на самой вершине власти он небрежно подписывает инициалами памятную заметку, где предлагается как минимум одна из десяти или около того рутинных предвыборных «секретных операций», а несколько месяцев спустя, пока он завтракает в Поло-Лондж отеля «Бевери-Хиллс», ему звонит один ротозей по фамилии Лидди, которого Митчелл едва знает, и говорит, мол, четверо кубинцев, которых Митчелл даже в глаза не видел, попались на взломе офиса штаб-квартиры демократической партии, расположенной в офисном здании в двадцати ярдах от балкона его собственных апартаментов, через внутренний дворик «Уотергейта».

Казалось бы, дурная шутка, но когда по возращении в Вашингтон он заскакивает в Белый дом повидать старого приятеля, то чует неладное. Хальдеман с Эрлихманом сидят у Никсона в Овальном кабинете, президент здоровается с ним нервной улыбкой, но парочка молчит. Атмосфера провоняла напряжением. Что, черт побери, тут творится? Митчелл садится было на диван и звонит, чтобы принесли выпить, но Никсон его обрывает: «Мы тут работаем, Джон. Я тебе попозже позвоню, из таксофона».

Митчелл смотрит на него в упор, потом, подобрав портфель, поспешно откланивается. Господи Иисусе! Это еще что? По пути к лимузину, оставленному на подъездной дорожке Белого дома, он видит, как секретарь Стива Булла читает последний выпуск The Washington Star-News, и, проходя мимо, шаловливо выхватывает у нее газету. Несколько минут спустя, когда лимузин выезжает на Пенсильвания-авеню, он бросает взгляд на первую полосу и видит большую фотографию своей жены: она пакует чемодан в спальне их уотергейтских апартаментов. А рядом подпись, гласящая что-то вроде: «Марта снова распоясалась и разоблачила „грязные дела“ в Белом доме».

– Господи милосердный! – бормочет он.

Агент спецслужб оборачивается с переднего сиденья, потом отводит взгляд. Митчелл просматривает статью про Марту: она снова сорвалась с катушек. И где только она добывает амфетамины – на фото у нее глаза размером с блюдце. Согласно статье, она в четыре утра позвонила репортеру UPI Элен Томас и бессвязно ругалась по адресу «господина президента», а еще сказала, что ей немедленно нужно убраться из Вашингтона, поехать отдохнуть на несколько дней в нью-йоркскую квартиру.

Замечательно, думает Митчелл. Не хватало мне только, чтобы она всю ночь орала, накачавшись алкоголем и наркотой. Митчелл амфетамины ненавидит. В старые добрые времена Марта просто напивалась и отключалась, но когда они перебрались в Вашингтон, она начала то тут, то там перехватывать таблетки, просто чтобы не заснуть на вечеринках, вот тогда-то и начались проблемы…

Тут его взгляд соскальзывает на передовицу, и он чувствует, как мошонку у него сводит, а яйца заползают прямиком в живот. «Уотергейтский взлом связали с Белым домом» – гласит заголовок, а в первом же абзаце он натыкается на знакомое имя – Э. Говард Хант, а несколькими абзацами ниже, черт побери, мелькает имя Гордона Лидди.