Большая охота на акул (The Great Shark Hunt)

Переезды с места на место вошли в привычку: корни в Старом Свете мертвы, в Новом – никаких, и Линкхорны были не в настроении осесть и что-то выращивать. Кабальный труд тоже вошел в привычку – пока он временный. Они были не пионерами, а низкопробным арьергардом первоначального «переселения на Запад». К тому времени когда Линкхорны куда-то прибывали, земля там была уже занята, а потому они какое-то время батрачили и двигались дальше. Их мир был полным насилия и алкоголя чистилищем между адом отчаяния и мечтой о леденцовых горах. Они перебирались все дальше на запад, гонясь за работой, слухами, захватом ферм или удачей ушедшей вперед родни. Они не питали уважения к земле, выжимали все соки из того, что лежало на поверхности, а после двигались дальше. Это была повседневная жизнь, и на западе всегда ждали новые ничейные земли.

Кое-кто решал осесть, и их прямые потомки до сих пор там – в обеих Каролинах, в Кентукки, Западной Виргинии и Теннеси. Были и отбившиеся от общего потока: деревенщины Кентукки, оки, арки, – все они один сброд. Техас – живой памятник особям этого вида. А еще южная Калифорния. Олгрен называл их «свирепыми голодными парнями» с «вечным ощущением, что их одурачили». Разбойники с большой дороги, вооруженные и пьяные, легион картежников, драчунов и потаскунов. Они врывались в город на раздолбанных «фордах» с лысыми шинами, без глушителя и с одной фарой, они искали шального заработка без лишних вопросов и – предпочтительно – без налогов. Им надо только получить наличные, заправиться дешевым бензином и двинуть дальше, с пинтой на сиденье и Эдди Арнольдом, стонущим по радио старое доброе кантри про дом, милый дом, где еще ждет милашка и где на могиле мамы растут розы.

Олгрен простился с Линкхорнами в Техасе, но всякий, кто ездит по трассам Запада, знает, что и там они не остались. Они двигались дальше, пока однажды, в конце 30-х, не оказались на вершине поросшего карликовым дубом холма в Калифорнии и не увидели внизу Тихий океан – конец пути. Какое-то время было тяжко, но не хуже, чем в сотне прочих мест. А потом началась война – Жирный город, большие деньги даже для Линкхорнов.

Когда война закончилась, Калифорнию затопили ветераны, ищущие как бы потратить пособия по увольнению. Многие решили остаться на побережье и под музыку кантри из новеньких радио покупали большие мотоциклы, – не зная в точности почему, но в расцветающей, не в лишенной корней атмосфере тех времен казалось, что байки самое оно. Не все они были Линкхорнами, но насильственная демократия четырех лет войны стерла столько былых различий, что даже Линкхорны запутались. Их обычай внутрисемейных браков был утерян, их дети общались свободно и без насилия. К пятидесятым многие Линкхорны влились в денежную экономику: владели приличными машинами и даже домами.

А вот другие сломались под ярмом респектабельности и откликнулись на зов генов. Есть одна байка про Линкхорна, который стал богатым автомобильным дилером в Лос-Анджелесе. Он женился на испанской красавице-актрисе и купил особняк в Беверли-Хиллс. Но через десять лет роскоши он начал обливаться потом и не мог спать по ночам. Он стал тайком выбираться из дома через черный ход, проходил несколько кварталов до заправки, где держал форсированный «форд» 37-го без бамперов. И остаток ночи проводил по барам с хонки-тонк и стоянкам грузовиков, одетый в грязный комбинезон и заскорузлую зеленую футболку с эмблемой «Бардхэла» на спине. Ему нравилось наливаться пивом и вмазывать шлюхам, когда они отвергали его грубые авансы. Однажды после долгой торговли он купил несколько банок самопального виски, которое выпил, гоняя на полной скорости по Беверли-Хиллс. Когда старенький «форд», наконец, сдох, он- бросил его и вызвал такси, которое довезло его до его собственного агентства. Там он выбил боковую дверь, завел без ключа тачку с откидным верхом, ждущую тьюнинга, и выехал на трассу 101, где ввязался в гонку за лидером с какими-то хулиганами из Пасадены. Он проиграл и так разозлился, что поехал за победителем, пока тот не остановился на светофоре, а там протаранил его на скорости семьдесят миль в час.

Шумный скандал его прикончил, но влиятельные друзья не дали угодить в тюрьму, заплатив психиатру, который объявил его невменяемым. Год он провел в психушке, а теперь, по слухам, торгует байками. У него агентство по продаже байков под Сан-Диего. Кто с ним знаком, говорит, что он счастлив, – хотя за многочисленные нарушения у него отобрали водительские права, его бизнес на грани банкротства, а его новая жена, пресыщенная бывшая королева красоты из Западной Виргинии, – полусумасшедшая алкоголичка.