Большая Охота

— Я нашла способ погружения на любую глубину, — призналась она. — Его можно использовать, по большому счету, прямо сейчас.

— Не понимаю. То, о чем мы говорили — сложнейшая техническая задача.

— Нет. Я подошла к проблеме с другой стороны. С микробиологической. Мы с Саймоном вывели культуру грибка… Это цепь мутаций обычных дрожжей. Так вот этот грибок в крови выделяет молекулярный кислород в таких количествах, что его хватает для дыхания. Мы даже опробовали культуру. На Саймоне. Он сам вызвался.

— Погоди… Ты хочешь сказать, что все так просто?

— Просто только на словах. На самом деле заражение крови грибком вызывает бурную иммунологическую реакцию, грубо говоря, аллергический шок. У меня основное время ушло на разработку химической присадки к препарату, на время подавляющей иммунитет. Это сложная микробиологическая задача, но я ее практически решила. Только результат пока нестабильный. Присадку надо дорабатывать, а то она иногда не срабатывает.

— Час от часу не легче… А физраствор в легких? А скафандр?

— Во всем этом нет необходимости, — ответила Ольга. — Вместо физраствора легкие можно заполнить окружающей водой. А скафандр… Он нужен только для того, чтобы тело не теряло тепло в воде, то есть подойдет обычный костюм от дыхательного аппарата.

— С ума сойти… Ты хочешь сказать, что нашла способ пребывания человека на неограниченной глубине, причем хоть голышом? И как долго?

— Грибок питается сахаром. Пока его уровень в крови остается высоким, грибок выделяет кислород. Когда падает, грибок перестает выполнять эту функцию, а также перестает бурно размножаться. Но для его уничтожения в крови требуется противогрибковое лечение специальным препаратом. Взяв запас сахара, можно продержаться под водой очень долго. Правда лучше сахарный раствор впрыскивать непосредственно в кровь, глотать сахар затруднительно, когда легкие, желудок и даже кишечник заполнятся океанской водой.

— Слушать жутко, — признался я. — Менее физиологичного способа дыхания трудно придумать.

— О какой физиологии может идти речь на трехстах метрах? Зато никакой кессонки. Никаких скафандров и никаких катеттеров. Одноразово впрыскивается в вену культура грибка с антиаллергенной присадкой, а затем, после погружения, так же одноразово, вводится противогрибковое лекарство.

— Круто. И у тебя есть этот препарат?

— Да. Но я говорю, антиаллергенная функция пока нестабильна. Шок может наступить прямо в воде. К тому же…

— Ты обиделась на Бориса.

— Не знаю… Наверное у меня нет повода. Точнее повод есть, но я сама виновата. И все же осадок остался очень неприятный. Люди бывают разные. Я вот такая. Мной нельзя командовать, меня клинит, и никакого толку. Мне проще объяснить…

— Я знаю. Но не у всех хватает терпения. Мне кажется, что нельзя из-за личных симпатий и антипатий ставить под угрозу общее дело.

— Общее… — задумчиво произнесла Ольга. — Сейчас я понимаю, что для меня это не очень важно. Куда важнее, что это твое дело. Я помню, что ты обещал отцу и как он на тебя надеялся.

— То обещание давно перестало быть главным мотивом моей охоты.

— Я знаю. Это важно именно для тебя. Поэтому я отдам свою разработку на общее дело. Ведь оно твое в первую очередь. Хотя Борис, конечно, считает иначе. Знаешь, кто ты для него? Опереточный адмирал.

— Зря ты так.

— Не зря. Этот человек… Да, он может довести до ума любое дело. Но он с легкостью переступит ради этого через любого. В том числе и через тебя. Ты для него пилот в первую очередь. А в адмирала он просто дает тебе поиграть. Он капитан. Это для него… важнее охоты.

Я задумался. Что-то в словах Ольги было, но я не верил, что все так уж плохо. Да, Борис, несомненно, человек властный и любящий власть. Но он умеет этой властью пользоваться на благо всех. Это редкое качество. И я его ценил.

— Спасибо… — искренне сказал я.

— За что? — пристально глянула на меня Ольга.

— За препарат. Спасибо не от всех, а от меня лично. И еще… Спасибо за поддержку. Это переоценить невозможно. Это то, что мне сейчас нужно больше всего.

— И тебе спасибо, — мягко улыбнулась она. — Ты меня не бросил… Как тогда, в детстве. Полез за мной, когда я висела над вулканической трещиной.

— Теперь я бы и не туда забрался, чтобы тебя спасти. Но это ладно, это у нас, кажется, запрещенная тема.

Она не ответила. Просто наклонилась ко мне и так нежно поцеловала в щеку, что у меня сладко замерло сердце. Потом она встала, достала из настенного шкафа инъектор и снарядила его ампулами с желтоватой маслянистой жидкостью.

— Это и есть препарат? — спросил я.

— Да. Прототип.

— Тогда посиди тут, я пойду к Борису. Наверное, лучше сначала мне с ним поговорить.

— Спасибо, Андрей.

— Да ладно, — я подмигнул ей и вышел.

Добравшись до капитанской каюты, которая располагалась непосредственно возле рубки, я заметил, что дверь не заперта и даже полностью не закрыта — через щель в коридор проникала полоска света.

— Борис… — позвал я.

— Заходи.

Я сдвинул дверь в сторону и, шагнув в каюту, без приглашения уселся в соседнее с хозяйским кресло за столом.