Большая пайка

— Через «афганцев». Валеру Радчикова знаешь? Сколько твои берут?

— Половину с таможни. А твои?

— Примерно столько же. Совсем оборзели. Еще грозятся поднять.

— Как ты думаешь, сколько все это продлится?

— Черт их знает. Пока правительство не поумнеет. Ты посчитай, если все платить по закону, сигареты в рознице будут дороже, чем в Нью-Йорке. Это видано? Согласен со мной?

— А ну как прикроют лавочку?

— Не прикроют. Тут такие бабки крутятся… Знаешь, какая пальба поднимется?

Бабки и вправду крутились баснословные. Весь российский импорт ушел в льготное подполье.

— Послушай, — сказал Виктору золотоискатель, ловко опрокидывая рюмку водки и бросая ей вслед зажаренную на гриле креветку. — Хочешь стать бароном?

— Каким бароном, Саша?

— Обычным. Нашим российским бароном. И наследственным дворянином.

Виктору стало смешно. За две недели плотного общения с малым бизнесом в лице золотоискателя Саши и музыканта Геры он увидел и услышал многое. Как без пропусков, пренебрежительно махнув рукой, входят в таможенный комитет. Как ленивым голосом делается телефонная выволочка заместителю министра финансов. Как от двух-трех тихо сказанных слов слетает гонор с оборзевших подольских бандитов. Но наследственное дворянство — это было что-то новенькое.

— А что для этого нужно? — на всякий случай поинтересовался Виктор.

— Да ничего особенного. Скажи, Гера. Рекомендации двух графов.

— С этим плохо, — признался Виктор. — У меня столько знакомых графов нету.

— Как это нету! А мы на что? Граф Александр Пасько и граф Герман Курдюков. Ну так как, хочешь?

Дня через два графья Пасько и Курдюков притащили Виктору свернутую в трубку бумагу и продолговатый деревянный ящик. Из трубки свисало что-то круглое на витом желтом шнуре.

— С баронством промашка вышла, — сокрушенно признался граф Пасько. — Пошли мы договариваться, а нам — по соплям, чтобы не жмотничали. Такой, говорят, уважаемый человек, а вы его — в бароны. Так что поздравляем тебя с княжеским достоинством.

Трубка оказалась свернутой грамотой. На документе, изукрашенном портретами всех царей и императоров, было множество печатей и витиеватых подписей. В деревянном ящике находилась сабля, на клинке которой Виктор прочел надпись славянской вязью: «Его светлости князю Виктору Сысоеву за заслуги перед Отечеством».

— Это кто же такие шутки шутит? — спросил Виктор, изумленно изучая саблю.

— Есть один придурок, — уклончиво ответил граф Саша. — Он уже многих произвел. И Ельцин у него князь, и Алла Пугачева. Так что не сомневайся.

— Давай, ваша светлость, наливай, — вмешался граф Курдюков. — Чай, не побрезгуешь отметить это дело с нашими сиятельствами.

— А это, — сказал Саша, выпив за здоровье новоиспеченного князя и дворянина, — передашь своему шефу. — Он показал на еще один рулон и второй ящик, поставленные гостями в угол. — Ему тоже обломилось. Да, кстати. У тебя жена есть?

— В разводе, — признался Виктор. — А что?

— Жаль, — огорчился Саша. — И к ней относится. Была бы теперь княгинюшка. Так что имей в виду. Будешь снова жениться, выбирай тщательнее. Не дворняжку.

Графья-дворяне оказались веселыми ребятами. К документам, которые сочинял Виктор, чтобы придать торговле таможенными льготами юридически безупречный вид, они относились легко, перебрасывали их друг другу через стол, перешучивались.

— А можем мы здесь использовать, например, вексель? — спрашивал Виктор, морща лоб.

— Можем, — охотно соглашались графья. — Можно вексель. Можно шмексель. Нам все едино.

Когда же Виктор начинал изображать на бумаге схемы передвижения товарных потоков и денег, графья придвигались поближе и умолкали, внимательно наблюдая за квадратиками и стрелочками и тщательно изучая проставляемые в кружках цифры прибыли, оседавшей в разнообразных местах. Иногда дворяне переглядывались, кто-нибудь из них брал мобильный телефон, отвернувшись, набирал номер и, отойдя к окну, что-то еле слышно бормотал в трубку. Возвращаясь, кивал, и обсуждение продолжалось. Или говорил: «Хватит на сегодня. Завтра докуем», — и назавтра в сысоевские схемы вносились некоторые уточнения.

Самая большая проблема упиралась в счет, на котором должна была концентрироваться вся выручка за машины. Виктор настаивал, чтобы этот счет принадлежал «Инфокару».

— Поймите, — убеждал он, — если хоть копейка уйдет мимо нас, меня никто не поймет. Мне просто не разрешат этого сделать. У нас за всю историю не было случая, чтобы мы работали с чужих счетов.

Графья стояли насмерть.

— Ты вот это видишь? — Граф Гера тыкал пальцем в таможенный штамп на контракте с «Полимпексом». — Контракт зарегистрирован. И никто больше в таможню ни с какими исправлениями или дополнениями не сунется. Понял? Нарушать законы мы тоже не будем. Мы их уважаем. — Он подмигивал Виктору. — Пойми, чудак, если мы сделаем точно так, как написано, у нас потом проблем вовсе не будет.