Большая пайка

— Я пойду? — спросил Ахмет, убирая деньги в карман френча. — Дорогой Ларри, дай я тебя обниму. Знаешь, как я тебя уважаю. Муса, и тебя дай обниму.

— Не дороговато? — не утерпел Муса, когда Ахмет скрылся за дверью.

Ларри пожал плечами.

— Три машины. Водитель. Десять штук. Это недорого. Но много.

— А ты не думаешь… — начал Муса.

— Что он это сам устроил? Нет. Мог, конечно. Но здесь все так и было. Я проверил. История, однако, неприятная. Кстати, я считаю, Лёню надо оттуда убирать. Он не тянет.

— Да ты что! — изумился Муса. — Если правда все, что рассказывают, ему орден давать надо…

— А я с этим и не спорю, — пожал плечами Ларри. — Орден давай вручим. Но со склада его нужно убирать — однозначно. Если там такой порядок, что и самого Лёню, и машины всякая шпана может забрать, нам подобный директор не нужен. Нам нужен такой директор, который сам на кого хочешь наедет. Ты помнишь, я возражал, чтобы его назначили? Это вы с Платоном мне руки выкрутили.

— Погоди. — Муса покраснел. — Он в доску наш человек. Это раз. Умный. Это два. Честный. Это три. Держался молодцом. Это четыре. Дальше считать?

— Не надо. Умный, честный… Я же не спорю. Я говорю, что он не тянет. Другое дело, пас в сторону надо правильно провести, чтобы обиды не было. Подумай, куда его пристроить.

— А с Платоном ты не хочешь согласовать?

— Почему не хочу? Хочу. А ты пока подумай.

Закончилась эта история тем, что Лёня был повышен в звании, брошен на фронт недвижимости под крыло к Мусе и получил солидную прибавку к зарплате. А складом стал заведовать один из людей Ларри.

Так началась давно замышлявшаяся Ларри операция по выдавливанию из автомобильного бизнеса старой академической когорты. Через полгода все директора стоянок и складов смотрели Ларри Георгиевичу в рот. И, что было для него принципиально важно, не имели прямого выхода ни на Платона, ни на Мусу, принадлежа Ларри душой и телом.

Легенда о Монтрозе

— Нет, ты объясни, — настаивал Марк, размахивая перед носом Ларри листом бумаги с пришпиленным к нему конвертом. — Объясни! Мы здесь что-то теряем?

— Ничего не теряем, — рассеянно отвечал Ларри, копаясь в бумагах на столе. — Совсем ничего.

— Ну так делаем?

— Нет. Не делаем.

— Почему? Объясни.

— Не знаю. Не хочется.

— Ладно. — Марк потерял терпение. — Черт с тобой. Сделаю сам. — Ткнув в пепельницу оставшуюся дымить сигарету, он вылетел из кабинета.

Ларри с неудовольствием помахал рукой, развеивая курящийся над пепельницей дым, и нажал на кнопку внутренней связи.

— Скажи, чтобы у меня убрали в кабинете, — приказал он. — И пусть воды принесут. С газом.

Марк был вне себя. Про иномарки Сысоев напел что-то такое, что теперь Марку туда ходу не было. В СНК приближался очередной, очень ответственный этап, и все операции получили гриф сверхсекретности. Переговоры проводились исключительно в клубе, в специально подготовленной комнате, которую каждое утро проверяли люди, приходившие от Федора Федоровича, и куда допускали только по спискам, составленным Платоном лично. Несколько раз в этих списках появлялась фамилия Марка, но если ее там не было, проникнуть в переговорную, даже для того чтобы просто поздороваться, не представлялось возможным.

Марк бушевал. Директора, только услышав в телефонной трубке его голос, начинали бледнеть и дергаться. Но в общей расстановке сил это ничего не меняло.

И вдруг, прямо в руки, с неба свалилась изящная комбинация, которая могла принести не меньше двадцати миллионов.

Письмо появилось неизвестно откуда. Марк нашел его утром в общей почте.

Оно было адресовано в «Инфокар» и украшено экзотическими марками, на конверте фигурировал никому не ведомый герб с позолотой.

«Уважаемые господа, — гласило письмо. — Уже несколько лет я с интересом наблюдаю за процессами в Вашей стране, и Ваша фирма внушает мне доверие. Именно в связи с этим мне хотелось бы сделать Вам предложение исключительно конфиденциального характера, которое не потребует от Вас никаких особых усилий, но принесет и Вам, и мне значительную выгоду.