Большая река

Что бы не тратить деньги на хлеб и картошку, они решили поставить рыболовство на широкую ногу и выменивать продукты на рыбу. Для этого, однако, донок было мало. Кроме того, с приближением осени могли начаться дожди, и если вода в реке начнет прибывать, то о хорошем клеве можно будет и не мечтать. Выход был найден когда в одном из разбитых ящиков, в сарае, Михалыч нашел старый бредень, хоть и рваный, но не гнилой и еще вполне пригодный для рыбалки, если его починить. Как выяснилось, для Михалыча и это не было проблемой. И вообще, скоро Андрюха пришел к выводу, что Михалыч умеет все. По крайней мере, все, что было необходимо уметь для существования в данных условиях. Хотя, с другой стороны, по всему было видно, что «работу ради работы» он не уважал и делал это лишь по мере необходимости.

В один из погожих дней они направились с бреднем на озера, которые находились довольно далеко от избушки, на заливных пойменных лугах. Михалыч очень сожалел о том, что они не имели какого-либо плавсредства, чтобы перебраться за реку, так как по другой стороне реки озера находились прямо напротив них. Плот для этого не годился: течением его бы снесло далеко вниз и что бы вернуться обратно пришлось бы его или тащить вдоль берега кверху, или строить новый. И это ради одной-то рыбалки?!

Вопреки ожиданиям поход их оказался не столь удачным, как хотелось бы. Во-первых, большинство озерин оказались пустыми. Нет, рыба-то там конечно была, но мало, и в основном — маленькие щучки-травянки, большая часть которых умудрялась проскакивать в ячею, пока Михалыч не догадался забить «мотню» у бредня травой. Кроме того, их замучила в конец озверевшая в это время года мошкара. Здесь, среди илистых и заросших ивняком озер ее было особенно много. Для Михалыча это обернулось сущим адом. Оказалось, что не смотря на всю его бывалость и привычку к спартанскому образу жизни, укусы мошкары вызывали у него аллергическую реакцию, проявлявшуюся в сильном опухании мест укуса. А воспаленная кожа, в свою очередь, привлекала еще больше мошкары. Через пару часов его невозможно было узнать: лицо и кисти рук опухли, глаза заплыли. Он беспрестанно матерился, размахивал руками и молил небо послать хоть каплю ветра. Он даже пробовал бегать, что бы хоть маленько почувствовать движение ветра вокруг себя и отдохнуть от укусов.

«Ты вот что сделай, — посоветовал ему Андрюха, — беги не по кругу, а по прямой. А когда эти твари тебя всей толпой догонят, ты раз — и упади. Они дальше пролетят, а ты вскакивай и рви в другую сторону».

Михалыч счел совет издевкой. Однако же от безысходности попробовал и это средство, не получив при этом желаемого облегчения, зато изрядно повеселив Андрюху. Пробовал он спастись и в воде, но над головой его все так же висело гудящее облако, норовя залезть в глаза, нос и уши.

«А ты нырни и подожди под водой, — снова советовал ему Андрюха, — они увидят, что тебя нет и разлетятся».

Действие это возымело тот эффект, что когда почти задохнувшийся в ожидании под водой Михалыч вынырнул, он оказался все в том же мошкаринном облаке и, хватив воздух полной грудью, заглотил с полсотни этих гадов. Плюясь и откашливаясь он с трудом добрался до берега.

«Тебе нужно было выныривать в другом месте», — спокойно сказал Андрюха, выслушав все то, что думал Михалыч о нем и его советах. Его мошкара тоже достала, но он переносил это легко, отбиваясь подручными средствами.

Что их действительно порадовало в тот день, так это обилие утиных выводков на озерах. Утята хоть и стали на крыло, но покидать свою «малую родину» пока не решались и держались довольно дружно.

«Да-а, утки много сей год будет», — сказал немного повеселевший Михалыч, когда они выходили на просторную, продуваемую свежим ветром боровину, направляясь прямиком к разъезду, что бы «толкнуть» свой улов. «Если, конечно, раньше времени не повыбьют».

Накаркал видно Михалыч.

Буквально через день, как раз на кануне выходных, мимо них прошли кверху две лодки и на утро, проверяя донки, они услыхали отчаянную пальбу, доносившуюся со стороны озер.

«Ну вот и охотники из города пожаловали». Михалыч отложил в сторону не заброшенную снасть и закурил. Затем смачно выругался.

«Козлы. Сколько уже избушек у путных-то охотников изгадили: то посуду всю перестреляют, то печку утащат, а то и вовсе все хозяйство спалят».

«Они шли весело постреливая», — проговорил Андрюха, глядя на воду и прислушиваясь. Ему подумалось, что уйдя подальше от остальных людей, человек даже увеличивает шансы на встречу с худшими представителями своего рода. В последнее время, по мере того, как он чувствовал наступление болезни, глобальные мысли все чаще приходили ему в голову. С каждым днем все сильнее открывал он для себя всю мелочность человеческого существования.