Большая резня. Шантаж

- Фэй Стерлинг, алкоголичка, жена некоего Уильяма Стерлинга. О ней надо позаботиться. Пошли в комнату, я все расскажу тебе.

- А ее мы так и оставим на полу? Может, все-таки перенесем в кровать?

- Да ей сейчас, собственно, все равно, где спать, - сказал он без капли сожаления, возвращаясь в свое кресло. - Ее разыскивают по обвинению в убийстве, которого она, клянусь тебе, не совершала. Так что мы теперь с тобой тоже преступники, соучастники, так сказать, поскольку скрываем человека, находящегося в розыске. Если тебя не прельщает перспектива влезть по уши в уголовку, то садись в свою жестянку и поворачивай колеса в сторону дома.

- Не болтай ерунды, Сид.

- А ты не изображай героя, пока не решишь окончательно присоединиться к нам. Наши противники любят жесткую игру, за гранью фола, - сказал он и, сморщившись, дотронулся пальцами до головы.

- Сейчас тебе в первую очередь нужен врач! - сказал я, наверное, уже в третий раз.

- Да брось ты это! - сказал Сид. - К счастью, комната перестала вертеться. Позволь мне рассказать обо всем, тогда уж вернемся к рассмотрению вопроса о медицинской помощи.

И Сид не спеша выложил мне все подробности. Было похоже, что Фэй так и спит себе тихонько на кухонном полу. Уже опускался вечерний сумрак, и я включил в гостиной свет. Сид вновь обрел форму.

- Что все-таки произошло в этом городишке пять месяцев назад? Мальчик видел, что случилось, потому ему и заткнули навсегда рот. Может, он стал свидетелем нападения на Пола Дермотта? Правда, я лично в этом сомневаюсь. А может, Дермотта избили за то, что он пытался защитить Робина? Не знаю. Во всяком случае, Уильям Стерлинг знает, в чем тут дело. Знает об этом и инквизитор Нельсон, и дубина Мак-Клой, и калека Пол Дермотт, наверняка знал и бедолага Питер Лоу.

Судья тоже из этой компании. А Купер прочувствовал это дело нутром и подозревает, точно подозревает! Только никогда не скажет об этом, пока не получит доказательств.

- А эта несчастная на кухне?

- Нет. Она точно знает только одно: ее сын мертв… И как только вспоминает об этом, тут же напивается. Дело об исчезновении Робина Стерлинга закрыто, весь город уверен, что в его гибели виновата мать. Ее посадят за решетку, мы с тобой уберемся из города, и все пойдет своим чередом.

- Наверное, так и следует поступить, - сказал я. - Тогда катись домой, Леон! - подозрительно мягко посоветовал Сид.

- Как же я уеду, мне ведь еще долго придется изображать медбрата, - постарался улыбнуться я. - Правда, дома меня ждет недописанный роман, так что неплохо было бы… Впрочем, у тебя есть хоть какой- нибудь план?

- Уверен я только в одном, - сказал Сид. - Они понимают, что я для них представляю серьезную опасность. Я задаю вопросы, которые очень им не нравятся. Самое уязвимое место у них - Пол Дермотт, в противном случае они бы не стали изолировать его. Я думаю, они врезали мне по черепу только для того, чтобы успеть удалить его из дома. Он никак не мог приложить свою руку к моему темени из инвалидной коляски. Черт возьми, просто чудо, что они не уложили меня насмерть. Кто-то подкрался ко мне сзади, тихо, как кошка. Но только не судья, у него бы так не получилось. Может, это был их шофер, Бад Спенсер, - кажется, так его зовут.

- Да, твой рассказ выглядит довольно логично. Но почему бы женщину вместе с револьвером не передать в руки закона? В этом случае ты предстал бы перед городом в выгодном свете, это дало бы тебе возможность спокойно, без помех расследовать дело. А сейчас ты просто оттягиваешь неприятный момент, когда полицейские наденут на тебя наручники.

Он с презрением посмотрел на меня:

- Я понимаю, до тебя это никак не доходит, Леон. Но если бы ты видел, как сегодня утром эта троица ворвалась в дом Стерлинга, если бы ты видел их наглость, то понял бы.

Понял, если бы увидел ее страх и отчаяние… Ведь этим утром она была еще трезвая. Может, тебе это тоже напомнило бы издевательство трех садистов-охотников над беззащитным зверьком, запутавшимся в силках. Отдать в их руки женщину, находящуюся на грани отчаяния, означает бросить ее в кошмар полного безумия или просто позволить ей умереть в страшных мучениях. Все мы ломаемся, достигнув определенного градуса, и она сейчас очень, очень близка к этой точке.

- Она тебе нравится?

- Откуда я знаю, - ответил он нетерпеливо. - В трезвом состоянии тяжесть трагедии не дает ей вздохнуть по-человечески, она просто раздавлена горем. Я даже приблизительно не представляю, что она за человек. Но эти подлецы ведут против нее смертельную интригу, а я таких вещей не перевариваю! - Он глянул на меня и украдкой улыбнулся.-- Впрочем, дело не в Фэй. Надо еще рассчитаться за удар по моей бедной голове. Платить надо по всем счетам.