Большая родня

Непривычная грусть и сожаление о чем-то безвозвратном, утерянном переплелись с трепетным волнением и надеждами. Чувство неполного счастья, за которое схватился обеими руками, глубоко мучило его. В душе испытывал вину перед Югиной, подсознательно выискивал и слова, и взгляды, и движения, которыми можно было бы укрепить шаткое кросно, протянувшееся с того вечера, когда пожалел девушку, как брат сестру. Он робел, смущался перед тихой покорностью, с какой девушка встретила его последними днями; не находил слов для разговора, и все теперь казалось темнее и старше.

Из сеней вышла Евдокия, постояла на пороге и тихо позвала:

— Дмитрий, ты где?

— Чего, мам? — вышел из темноты и остановился напротив матери.

— Чего же ты такой? Бросил молодую. Хорошая она девушка. Береги ее, как жизнь свою, — коснулась влажными губами, что пахли водкой, сыновьих уст.

Медленно, ощупью находит щеколду и входит в левую половину хаты.

У сундука стоит Югина. На ней по-женски завязанный платок, и потому вся ее фигура стала как будто большей, а лицо старшим. В потемневших глазах мерцают то ли две капли света, то ли две слезинки.

— Притомила тебя свадьба? — заслоняет спиной свет лампы и теперь ярко видит, что ресницы девушки подмывают слезы.

— Притомила, — долетает чуть слышный шепот и сливается со вздохом.

Он понимает, что девушка вот-вот может охватить руками голову и заплакать. Жалея ее, отводить взгляд в сторону.

— Ложись, дорогая.

Ему сейчас хотелось поговорить с нею искренне, извиниться и найти хоть маленькое утешение. Даже чуть не вырвалось: «Что же, не осуди. Так нас судьба свела, а счастье, полагаю, и нас не обойдет. Если бы ты знала, как люблю тебя. На свете нет такого, кто бы мог так тебя полюбить».

Но подумал, что девушка не поймет его и признание оросит слезами, а их больше всего боялся. Не раздеваясь, ложится с краю, слыша, как прерывисто дышит жена. Боясь ее обидеть, одной рукой находит мягкую косу, пахнущую зельем и осенним дождем.

Мелкая холодная дрожь бьет все его крепкое тело. Просыпалась и исчезала надежда: «А что если сердце Югины уже летит навстречу мне? Не могло же оно быть каменным».

LІІІ

В осеннее предвечерье возвращался Варивон с поля. На телеге рядом с ним сидел Иван Тимофеевич, позади них легко дудонели и на выбоинах подпрыгивали вверх железные бороны, позвякивало переднее колесо культиватора. Сегодня половину бугорка засеяли пшеницей и рожью. И хоть по долине ходили Данько и Денисенко, а Варчук даже к сеяльщикам подошел, но наброситься на созовцев с дрекольем не отважились. Их действия сдержало то, что тут находился представитель райпарткома. Да еще к тому в окружной газете появился едкий фельетон, и кулаки теперь боялись: вот-вот наедет суд.

На дороге, вровень с небесным предвечерним поясом, одиноко шла в село женская фигура. Вскоре, пустив лошадей мелкой рысью, Варивон узнал, что это была Василина, дочь лесничего, что жил в лесной глуши у глубокого и даже в жатву холодного пруда.

Давно когда-то трудолюбивый Мирон Пидипригора запрудил плотиной узкий выемчатый овраг, на дне которого без умолка позванивал чистый ручей. Вода начала подниматься, затапливать цепкое плетение дымчатой ежевики и густые кустарники и со временем заблестела между двумя разделенными ручьями, как не до конца нанизанное ожерелье на серебряной нити. Потом южные и западные взгорья пруда заросли высоким очеретом, на плотине разросся ивняк, на воде закрякали домашние утки, а над водой запели соловьи. За домом, затиснутым лесом, разросся огражденный рвами молодой сад; между побеленными деревьями весело закраснели ульи.

Выросши в лесном приволье, Василина вобрала в себя задумчивость, покой и силу дубравы. Невысокая, широкая в кости, спокойно, со скрытой печалью смотрела на мир темно-серыми глазами, которые из-под черных ресниц и бровей тоже казались черными. Смугло-румяное лицо полыхало здоровьем и изменяющейся непостоянной красотой, которая внезапно одевала девушку то в обычную будничную одежду, то нежданно украшала такими чарами, что глазам становилось любо смотреть на ту чистую, нерастраченную, неразвеянную молодость. Зима, отбеливая загар на щеках и невысоком челе, чудесно румянила и надолго украшала девушку, весна же, обсыпала щеки мелкими, чуть заметными веснушками и темнотой, затеняла свежую красу, как тень затемняет спокойный плес.

Впервые Варивон увидел Василину на танцах возле сельстроя, и сразу же девушка ему понравилась. Что бы ему заговорить с нею ласково, по-людски. Так Варивон сразу же так накричал, натопал на Василину, что та, мало зная характер парней, застыдилась, покраснела до слез и все время избегала пристального и уже любящего взгляда. И хоть сколько ни упрашивал девушку пойти с ним танцевать — всегда отвечала ему отказом.

Гордая, — жадно смотрел на Василину. Любовь пришла нежданно-негаданно. Преодолевая гордость, он в воскресенье пошел к пруду, надеясь встретить девушку. И встретил у плотины.

— Василина, ты почему убегаешь от меня? — заговорил, сдерживая волнение и беспокойство.