Большая семья

Красноармеец рассказал, что он родом из далекой Сибири, что там у него престарелая мать и маленькая сестренка. Куторга напряженно думал, как бы поскорее сбыть с рук опасного гостя. Куда-нибудь, лишь бы его не было в доме.

— Вот что, милый, — сказал Куторга, — здесь тебе оставаться опасно. Очень опасно. Они вернутся. И, может быть, скоро. Поэтому нам надо спешить… — Он встал и решительно взял красноармейца за руку. — Пойдем, я покажу тебе дорогу.

Они вышли во двор и через задние ворота прокрались на огород.

— Кукурузником дойдешь до речки, потом на тот берег. Или вплавь, или через мост. Только через мост опаснее…

Красноармеец еще раз поблагодарил Куторгу и скрылся в кукурузе. Дул легкий ветер, шумели высохшие листья, скрадывая шорох шагов. Куторга набросил крючок на ворота, задвинул засов и вздохнул с облегчением: пусть никогда больше он не увидит этого человека, из-за которого чуть не попал в беду.

Но ему пришлось еще раз встретиться с разведчиком. Через неделю после отступления немцев неожиданно распахнулась дверь землянки, и на пороге в облаке пара появился стройный сержант с автоматом. Это был он, юноша из Сибири. Закрыв за собой дверь, сержант обнял Куторгу и сказал:

— Ну, еще раз спасибо, товарищ!

Куторга и на этот раз растерялся. Но скоро овладел собой, усадил гостя у стола, предложил закусить:

— Не богаты, а рады. Что-нибудь найдем. Прошу покорно…

Сержант, в свою очередь, попросил Куторгу не беспокоиться. Он случайно здесь, проездом, и на улице его ждет машина с солдатами. Они поговорили несколько минут, порадовались успешным делам на фронтах и распрощались. У порога Куторга набрался смелости и попросил сержанта написать ему свидетельство.

— На память, — запинаясь, пояснил он. — И на всякий случай…

Сержант охотно написал письмо, в котором было сказано, что благодаря колхознику Демьяну Харитоновичу Куторге он остался жив и смог доставить в часть важные сведения. Куторга бережно свернул бумагу, спрятал ее и боковой карман и с этой минуты почувствовал себя окончательно успокоившимся.

Вот только Ульяна… Она никаким свидетельствам не поверит. Она не простит ему трусости, не забудет слабость. А без Ульяны жизнь казалась тусклой и никчемной.

Куторга долго просидел у костра. Ветки прогорели, и над костром нависла ночь. В окне землянки мерцал тусклый огонек.

— Война… Война… — с горечью сказал Куторга и пошел в землянку. — Война всему причина…

…Ульяна неподвижно сидела у стола, положив лицо на руки. В землянке было прибрано и подметено. Это привело Куторгу в умиление: может быть, и в самом деле прошлая уютная жизнь вернется?

— Уля, поесть хочешь? — спросил он.

Ульяна выпрямилась, будто очнувшись от дум, покачала головой.

— Что так? — огорчился Куторга. — А то, может, повечеряем? Я вмиг сготовлю. Без тебя я научился многому, готовлю, что твоя городская стряпуха.

«Зачем это он говорит?» — с тоской подумала Ульяна и сказала:

— Нет, спасибо, я не хочу.

Куторга неуклюже потоптался на месте, сел на лавку и искоса посмотрел на жену.

— Послушай, Демьян, — сказала Ульяна. — Я тебе всегда говорила правду. Ничего не скрывала. И теперь не хочу скрывать. Не хочу кривить душой… Я не люблю тебя, Демьян…

Он насторожился, как бы готовясь к решительному и опасному сражению.

— Я не знаю, — продолжала Ульяна, — любила ли я тебя тогда. Может, и любила. Наверно, любила… Но теперь не люблю. В ту ночь я как-то по-другому на тебя глянула.

Слова ее причиняли Куторге почти физическую боль. Хотелось схватить жену за длинные косы, ударить по лицу, сдавить гладкую шею. Но он терпел, сдерживаясь усилием воли.

— Не жить нам вместе, Демьян, — ровно говорила Ульяна. — Не жить. Рано или поздно, а придет конец.

— Не спеши. Подумай.

— Много думала, Демьян. Мы чужие. Разойдемся лучше. Разойдемся по-хорошему…

С каждой минутой она ускользала, становилась все более и более далекой. Он испугался, что окончательно потеряет ее, схватил за руку, с жаром заговорил:

— Не торопись, Уля… Проверь себя, проверь хорошенько. Разве в нашей жизни мало было красивого?.. Я тебя любил — ты знаешь, любил крепко, жалел, чуть ли не на руках носил. И теперь люблю. Не спеши, Уля… Это война тебя сбила. Пройдет время, и все будет, как было.

Ульяна высвободила руку.

— Нет, тому не бывать, — сказала она с тоской в голосе. — Не бывать тому, Демьян, никогда. И нам лучше дать волю друг другу. Детей у нас нету. Что нас связывает?..

Больше он не мог выдержать.

— Скажи уж прямо — Быланин нравится, — ехидно произнес он.

Ульяна подавила обиду.

— Что ж, если хочешь знать, я люблю Арсея, — бросила она ему вызов. — Люблю всем сердцем, как никогда не любила. Но перед тобой, как перед мужем, я честная.

Наступило тягостное молчание. Под лавкой звонко похрустывала мышь. Ветер шелестел в сухом камыше.

— Демьян, — с горечью сказала Ульяна, — ты умный человек, должен понять…

Куторга вскипел.

— Хватит! Довольно! — закричал он высоким надтреснутым голосом. — Я не желаю больше слушать!

Он повалился на постель и, повернувшись лицом к стене, закусил угол подушки. Он заплакал, заплакал от злобы, от обиды, от собственного бессилия.

10