Большая скука

— Вы продолжаете шутить, Майкл, как будто ничего не произошло, как будто вокруг вас ничего особенного не происходит. Могу даже предположить, что в душе вы упиваетесь своим героизмом, своей способностью шутить с петлей на шее. Однако на вульгарном языке такой героизм обычно называют глупостью… Глупость и легкомыслие — вот что означает ваше поведение независимо от того, как вы сами его оцениваете.

— А как вы оцениваете свое поведение?

— Вам его оценивать. Мы с вами вместе в последний раз, и я пришла еще раз предложить вам единственно возможный путь к спасению!

— И, не задумываясь, готовы совершить свою спасительную операцию на виду у людей Сеймура?

— Пусть это вас не беспокоит. Я пришла сюда именно по распоряжению Сеймура. И чтобы не забыть, должна сразу передать вам его наказ… хотела сказать «приглашение». Он будет ждать вас в восемь вечера на Городской площади, перед кафе.

— Мерси. А ваше приглашение в чем будет заключаться?

— Я уже сказала.

— Но вы упускаете из виду, что я буду забаррикадирован со всех сторон. Так что с вами или без вас выйти отсюда будет одинаково невозможно.

— Ошибаетесь. Невозможно, если вы будете действовать без меня.

— Вот как? А ведь вы только что утверждали, что те, внизу, не ваши люди, а его, Сеймура. Как же вы сумеете их убедить, чтобы они закрыли глаза, пока мы с вами будем совершать спасительное бегство?

— Вот что, Майкл, перестаньте острить и постарайтесь понять меня, потому что я в самом деле в последний раз с вами и мне едва ли удастся увидеть вас, если даже захочу. — Голос Грейс стал тихим и бесстрастным.

— Вы повторяетесь, — говорю я. — Может, хватит меня запугивать, переходите к вашему плану. Согласитесь, должен же человек знать, на что он идет.

— План в общих чертах вам уже известен. А что касается деталей…

Женщина замолкает и прислушивается, повернув голову к двери. Но со стороны лестницы ничего не слышно. Она делает знак, чтобы я придвинулся поближе к ней, и продолжает почти шепотом:

— Вечером вы должны постараться сделать то, чего не сделали до сих пор. Вы достаточно ловки, и вас не надо учить, как следует держаться человеку, если он после долгих колебаний решил принять сделанное предложение. И конечно же, сразу потребуйте обещанную сумму наличными…

— После чего Сеймур сунет руку в кармашек и выложит мне триста тысяч…

— Не беспокойтесь, они у него есть, и если не в кармашке, то в домашней кассе. Я уверена, что сегодня же вечером вы их получите.

— Прямо так и выдаст и расписки не потребует?..

— А если и потребует? — шепчет Грейс, пронзая меня взглядом. — Как вы не поймете, что в вашем положении скупиться на какую-то подпись не приходится.

— Ну хорошо, хорошо. Дальше?

— Допускаю, что, когда вы, чтобы получить деньги, придете к нему, он предложит вам заночевать у него или вообще остаться у него жить. Вам ни в коем случае не надо отказываться.

— Ладно, не буду. А потом?

— Ваша задача на этом кончается. О дальнейшем позабочусь я. Важно, чтобы вы развязали мне руки, а там все будет в порядке. И вам остается ждать, когда я скажу «пора». Паспорт для вас, билеты на самолет да и сам отъезд — все это моя забота. Не сомневайтесь, все будет сделано наилучшим образом и успех гарантирован.

— А как же те, что будут следовать за нами по пятам?

— Никто за нами следовать не будет. Уильяма я знаю предостаточно. Он, к счастью, воображает, что хорошо знает меня и вас. Стоит вам принять его предложение, как он тут же успокоится: теперь, мол, дело в шляпе.

— Может, мне все-таки сделать жест негодования по поводу этих прилипал, что не отрываются от меня ни на минуту?..

— Сделайте, если хотите. В конце концов Сеймур сам снимет наблюдение, я в этом уверена. Это в его стиле: доверие за доверие.

— Не забывайте, что наблюдение можно вести и более изощренными способами.

— Господи! И вы беретесь меня учить?! Я ведь тоже имею некоторое понятие о наблюдении и слежке. Словом, не волнуйтесь, все будет, как я вам говорю!

Грейс долго смотрит на меня с вызывающей уверенностью. Я тоже смотрю ей в глаза, но просто, спокойно.

Наконец женщина переводит взгляд на столик, гасит сигарету в недопитом кофе и, оставив мокрый окурок на блюдце, произносит с какой-то усталостью:

— Мне кажется, вы мне не доверяете.

— Вас это удивляет?

— Честно говоря, да, — отвечает Грейс тем же усталым тоном и снова смотрит мне в глаза.

— Выходит, до этого вы меня считали чересчур доверчивым?

— Я считала вас более умным. Неужели вы до сих пор не в состоянии понять, что то, что я вам предлагаю, хорошо это или плохо, для вас единственно возможный выход?

— Не впадайте в патетику, — тихо говорю я, потому что секретарша, увлекшись, повысила тон.

И, помолчав немного, добавляю:

— В сущности, я вам верю.

— Наконец-то!

— Единственное, что меня смущает… нельзя ли план немного изменить…

— А именно?

— Выполнить только первую его половину.

— Я вас не понимаю, — говорит Грейс, хотя я по глазам вижу, она отлично все понимает.