Большая Советская Энциклопедия (БА)

  Формирование Б. ж. относится к 16—17 вв., но изображения битв известны в искусстве с древнейших времён. Рельефы Древнего Востока представляют царя или полководца, истребляющего врагов, осады городов, шествия воинов. В древнегреческой вазописи, рельефах на фронтонах и фризах храмов воспевается как нравственный образец воинская доблесть мифических героев; уникально изображение битвы Александра Македонского с Дарием (римская мозаичная копия эллинистического образца 4—3 вв. до н. э.). Рельефы на древнеримских триумфальных арках и колоннах прославляют завоевательные походы и победы императоров. В средние века сражения изображали на тканях («Ковёр из Байё» со сценами завоевания нормандцами Англии, около 1073—83), в европейских и восточных книжных миниатюрах («Лицевой летописный свод», Москва, 16 в.), иногда на иконах; многочисленны батальные сцены в рельефах Китая и Камбоджи, индийских росписях, японских живописи. К эпохе Возрождения в Италии относятся первые опыты реалистичного изображения битв (Паоло Уччелло, Пьеро делла Франческа — 15 в.); героическую обобщенность и большое идейное содержание оно получило в картонах для фресок Леонардо да Винчи («Битва при Ангьяри», 1503—06), показавшего яростное ожесточение схватки и «зверское безумие» междоусобиц, и Микеланджело («Битва при Кашине», 1504—06), акцентировавшего героическую готовность к борьбе; Тициан ввёл в сцену битвы реальную среду (так называемая «Битва при Кадоре», 1537—38), а Тинторетто — неисчислимые массы воинов («Битва при Заре», около 1585). В становлении Б. ж. в 17 в. большую роль сыграли острое разоблачение жестокости завоевателей в офортах француза Ж. Калло, глубокое раскрытие социально-исторического смысла военных событий в «Сдаче Бреды» испанца Д. Веласкеса (1634—35), драматическую страстность батальных полотен фламандца П. П. Рубенса. Позже выделяются баталисты-профессионалы (А. Ф. ван дер Мёлен во Франции), формируются типы условно-аллегорической композиции, возвеличивающей полководца, представленного на фоне битвы (Ш. Лебрен во Франции), небольшой батальной картины с эффектным (но равнодушным к смыслу событий) изображением кавалерийских стычек или эпизодов военного быта (С. Роза в Италии, Ф. Вауэрман в Голландии) и сцены морского сражения (В. ван де Велде в Голландии). В 18 в. условным официальным баталиям противостояли правдивые изображения тягот походной и лагерной жизни (А. Ватто во Франции), а позднее — картины американских живописцев (Б. Уэст, Дж. С. Копли, Дж. Трамбалл), внёсших искренний пафос и свежие наблюдения в изображение военных эпизодов: родился русский патриотический Б. ж. — картины «Куликовская битва» и «Полтавская баталия», приписываемые И. Н. Никитину, гравюры А. Ф. Зубова с морскими сражениями, мозаика мастерской М. В. Ломоносова «Полтавская баталия» (1762—64), большие батально-исторические композиции Г. И. Угрюмова, акварели М. М. Иванова с изображениями штурмов Очакова и Измаила. Великая французская революция и наполеоновские войны породили крупные батальные полотна А. Гро (пришедшего от увлечения романтикой революционных войн к фальшивому возвеличиванию Наполеона и внешней эффектности экзотичности антуража), сухие документальные картины немецких художников А. Адама и П. Хесса, но вместе с тем и психологически верные романтические образы наполеоновской эпопеи в живописи Т. Жерико и потрясающие драматические сцены борьбы испанцев с французскими интервентами в живописи и графике испанского художника Ф. Гойи. Историзм и свободолюбивый пафос прогрессивного романтизма ярко выразились в батально-исторических картинах Э. Делакруа, показавшего и драматически страстное напряжение массовых битв, и жестокость завоевателей, и воодушевление борцов за свободу. Освободительными движениями навеяны романтические батальные композиции П. Михаловского и А. Орловского в Польше, Г. Вапперса в Бельгии, а позже Я. Матейко в Польше, Я. Чермака в Чехии, Дж. Якшича в Сербии и др. Во Франции романтическая легенда о Наполеоне окрашивает полужанровые картины Н. Т. Шарле и О. Раффе. В господствовавшей официальной батальной живописи (О. Берне) националистические концепции и ложноромантические эффекты сочетались с внешним правдоподобием. Русская академическая батальная живопись от традиционных условных композиций с полководцем в центре (В. И. Мошков) шла к большей документальной точности общей картины боя и жанровых деталей (А. И. Зауервейд, Б. П. Виллевальде и особенно А. Е. Коцебу), но преодолеть традиционный для неё дух идеализации не смог даже К. П. Брюллов, пытавшийся в «Осаде Пскова» (1839—43) создать народно-героическую эпопею. Вне академической традиции Б. ж. стояли лубки И. И. Теребенёва, посвященные народному подвигу в Отечественной войне 1812, «казачьи сцены» в литографиях Орловского, рисунки П. А. Федотова на темы казарменного и лагерного быта, рисунки Г. Г. Гагарина и М. Ю. Лермонтова, живо воссоздающие сцены войны на Кавказе, литографии В. Ф.Тимма на темы Крымской войны 1853—56.