Большая Советская энциклопедия (РЕ)

  Специфика Р. х. обусловлена её подчинением задачам духовного освоения мира. С первых шагов художественного познания оно было направлено на наиболее сложные явления жизни и общества и не могло осуществляться без выхода за пределы уже известного языка. В новое время ни язык науки, ни один только нормированный литературный язык не удовлетворяют требованиям литературы — ей необходима более широкая, свободная и подвижная система языковых средств. Такую систему имеют в виду, когда говорят о поэтическом (художественном) языке (см. Язык поэтический) и о Р. х. как «... особом модусе языковой действительности» (Винокур Г. О., Избранные работы по русскому языку, 1959, с. 256). От первоначального коллективного мифотворчества до современного многообразия личностных форм литературных произведений Р. х. развивается в условиях взаимодействия традиций и новаторства. На протяжении веков она сохраняет многие фигуры стилистические и тропы, лишь постепенно освобождается от отдельных безымянных устойчивых беллетристических формул. Однако если фольклор с его «поэтикой тождества» культивировал так называемые постоянные эпитеты, зачины и т.п. приёмы (см. Народное творчество), то эволюция литературы связана с возрастанием роли индивидуально-нового в функциях и структуре отдельных традиционных средств Р. х.

  Это особенно заметно в переломные эпохи, когда становление нового художественного метода непосредственно связано с далеко идущими собственно языковыми преобразованиями. Так, развитие реализма в русской литературе 19 в. было органически связано с преодолением старого «поэтического языка» как относительно жестко регламентируемой системы средств (применение которых было ограничено, в частности, жанром и «высоким» или «низким» сюжетом), с последовательным снятием ряда обязательных предписаний и ограничений. Борьба, сопровождавшая в 20 в. осознание эстетики социалистического реализма, также велась и против произвольных запретов в области Р. х., типичных для нереалистических и модернистских течений конца 19 — 20 вв., например против антидемократической узости словаря и нарочито зыбкой многосмысленности слова у символистов, против попыток ряда футуристов отбросить весь прошлый художественный опыт, установок имажинизма на самоценный «каталог» образов и др. Позднейшие манифесты итальянского герметизма или французского «нового романа» (с его требованием порождения текста из случайных связей между словами) явно противоречат определившимся тенденциям современной Р. х. к «обмирщению». Показательно, что многие крупнейшие художники слова в 20 в. ломают рамки тех норм Р. х., которые провозглашались ими в групповых декларациях. Современная Р. х. развивается прежде всего как индивидуально-авторская, и писатель сам вырабатывает «норму» своей Р. х. Он может значительно менять её от произведения к произведению, но обычно сохраняет существенное ядро языковых особенностей, позволяющее и в Р. х. опознать его стиль. Эти особенности читатели соотносят не только с нормами общелитературного языка, но и с нормами других писателей, а также с некоторым средним беллетристическим уровнем Р. х. Испытывая сильное влияние разговорной речи и тонко преобразуя её, Р. х. нередко затушёвывает индивидуальное в тексте и требует особо активного читательского восприятия. Для отдалённых эпох приходится восстанавливать то «чувство нормы», естественное для современника, которое уже утрачено потомками т. е. осознавать обоснованные отступления от разных видов норм в Р. х. (см. Л. В. Щерба, «Спорные вопросы русской грамматики», в журнале «Русский язык в школе», 1939, № 1, с. 10).