Большая Сплетня

— Рекомендую пока воздержаться от покупки, — проговорил солидным басом. — Через пару дней активность трейдеров немного упадет, и рынок отыграет назад. Тем более что, насколько мне известно, окончательное решение об инвестировании в «Стандард Ойл» не принято…

И, положив трубку, жестом отпустил Терехина.

Старый жуир удалился обсуждать в курилке мое зазнайство, а я стал подсчитывать на листочке прирост своего капитала, вызванного нынешним подъемом.

Выходило, если немедленно избавиться от акций, получался солидный приварок в пару сотен тысяч. А если забрать себе курсовую разницу, базовую сумму честно вернуть Якушеву и смыться куда–нибудь… Подальше… В теплые края… Пожить там, пока не закончатся деньги…

А потом? Что потом?

А потом я вспомнил нежный изгиб ресниц и ту небрежность, с которой Дана отдавала приказания. И как раздраженно она снимала со своей талии мою руку. И как раз за разом давала понять, что наши отношения — сугубо деловые, в этом деле у каждого свой финансовый и карьерный интерес. И что ее интерес никоим образом не распространяется на содержимое моих штанов, тогда как мой — наоборот. И что она использует меня, чтобы заработать самой и чтобы дать мне продвинуться вперед по карьерной лестнице. И что именно она предложила мою кандидатуру Эльзе, когда встал вопрос о кадровых перестановках. И что она терпит сплетни о нас только потому, что это не вредит делу. И еще потому, что она выше любых сплетен!

Кстати, если верить Чигасову, Лернер намеревается избавиться от акций «Стандарда», потому что считает его пустышкой. Но правда ли, что «Стандард Ойл» — пустышка? Мне было известно, что это не так. «Стандард Ойл» — настоящий бриллиант в навозе отечественного бизнеса! Передо мной лежал подробный отчет Лилеевой, в котором каждая цифра вопила о бешеных прибылях, которые суждены ее рачительному хозяину.

Но легко сказать: купить нефтяную компанию! Даже у Якушева нет столько денег, чтобы расплатиться за нее сразу, завернуть лакомый кусочек в целлофан и отнести домой, на ужин семье. Обычно для покупки таких компаний объединяются несколько промышленных монстров, мобилизуя всю свою финансовую мощь.

Подняв трубку внутреннего телефона, я проговорил в него почти нежно: «Забежишь ко мне поболтать?»

И стал ждать ее. И она, конечно, пришла…

— Слушай, — произнес я, пролистывая отчет, — не может быть, чтобы какой–то американец ни с того ни с сего вдруг вбухал миллиард долларов в бизнес в развивающейся стране. Ведь так?

Она почтительно промолчала.

— Как происходят подобные сделки? — продолжал я. — Сначала зарождаются слухи, начинаются переговоры, декларируются намерения, а потом уже принимается решение о вложении средств. А здесь ничего такого не было… И потом — что такое этот Семен Фукис? Международный спекулянт! Разузнай о нем, ладно?

— Хорошо, я попробую, — произнесла она, уважительно кивнув. — Я могу идти?

И без разрешения сделала шаг к двери.

— Не можешь! — вдруг возмутился я. — Я тебя еще не отпускал!..

Она, дернувшись, осела в кресле.

— В чем дело, Лида? — продолжал я. — Мы с тобой друзья или где? Почему ты со мной обращаешься как… как…

— Как именно? — спросила Лида, насмешливо глядя мне в лицо.

— Как с засранцем! — выдавил я наконец. — Мне одному и так тяжело…

— Вы не один, Игорь Сергеевич, — проговорила Лилеева тускло, как будто предварительно прожевала слова до их полного обезвкусивания. — У вас есть невеста… Поздравляю с прекрасным выбором!

Обойдя стол, я приблизился к ней. Нагнулся вплотную — как будто собирался поцеловать или укусить. Прошептал сквозь зубы:

— Ты прекрасно знаешь, что это все фикция, сплетня! Дана держит меня возле себя только потому, что ей удобно пользоваться моими услугами. Мы всего лишь партнеры. Она даже не позволяет мне…

Я замялся. Интимные подробности оглашать не хотелось — они были позорны для меня.

— Вот как? — ровным голосом произнесла Лида, но в ее тоне прозвучала едва уловимая насмешка.

— Она… Она не позволяет мне остаться у себя на ночь! — закончил я фразу. — И никогда не остается сама… Мы обнимаемся на заднем сиденье ее машины, как школьники. Несмотря на то что наши имена битый месяц треплет вся контора, она как огня стережется огласки: ведь наши отношения могут не понравиться ее отцу. О свадьбе даже речи не идет.

Лицо Лиды потемнело. Ей было невмоготу выслушивать мои постельные откровения, но, сами понимаете, если ваш начальник начинает повествовать о подробностях своего пищеварения, вы просто обязаны изобразить заинтересованность. Вот и ей приходилось слушать…

Мучительно сморщив лоб, я запустил руку в волосы, как бы пребывая в немом отчаянии. Хотя мне действительно было несладко — ведь неизвестно, куда качнется маятник в следующий раз. Хорошо бы опять в мою сторону!

— Знаешь, Лида, единственное, чего бы я действительно хотел… — произнес я надломленно, с искусственным надрывом, рвущим слух, — это как в старые добрые времена проговорить с тобой всю ночь напролет, до утра… Помнишь?

Она онемело застыла, опустив взгляд.