Большая Сплетня

Непрерывно двигая челюстями в тщетной попытке разжевать жвачку, Гутник смело подскочил к Рите.

— Ну, — осведомился, игриво протягивая диктофон, — так почему мы разводимся?

Рита вопросительно оглянулась на меня — я кивнула.

И тут бывшую «мисску» стало не узнать: вспомнив былой опыт общения с прессой, она горделиво расправила плечи, задрала нос и затарахтела как по писаному, грозно отсвечивая сизым синяком:

— Мой муж Саймон Александер Фукис неоднократно избивал меня во время нашей супружеской жизни! Это подтверждается медицинскими документами… Он не считался со мной как с личностью и человеком… Он отказывал мне в денежном содержании… Он… Он… Он…

Диктофон прилежно записывал поток ошеломительных признаний.

— Что касается его деловой репутации… Она дутая! Саймон Александер Фукис действует на бирже незаконными методами, дает взятки чиновникам… Небезызвестному Паркинсу, например… Он замешан в связях с мафией и в многочисленных коррупционных скандалах. Могу подтвердить это под присягой!

Я уже представляла себе текст будущего материала — с одной стороны, гнусная сущность Фукиса должна проявиться в нем во всей красе, но с другой стороны, публикация не должна стать поводом для обращения в суд с иском о клевете. Впрочем, пусть будет даже и суд! Пока суд да дело…

Во время импровизированного интервью Витек удивленно пялился на Риту, дебильно приоткрыв рот. Потом с тем же интеллектуальным выражением он стал пялиться на меня: видимо, все еще не мог поверить, что все происходит наяву, а не в его кошмарных фантазиях.

Я тоже долго не могла отделить ужасную явь от вымороченных снов… Но действительность порой куда хуже ночного морока.

После интервью мы доставили Риту домой.

Высадили ее за два квартала, в проходном дворе — чтобы избежать чужих любопытных глаз.

После признаний, сделанных в милиции, Рита, наша жертва и наше орудие возмездия, зримо посвежела. Как говорится, выплеснула душу, стало легче…

На прощание я проинструктировала подругу:

— Мужу ни словечка! Если сам заведет речь о разводе…

— Не заведет! — обронила Рита.

— Хорошо, коли так… Но и ты сама не заговаривай, молчи! Узнает о заметке — сделай круглые глаза или заплачь… Ты же женщина! Скажи, поскандалив с ним, боясь, что разойдутся швы после пластики лица, ты пошла в больницу… А там у тебя первым делом поинтересовались: не жена ли ты того самого Фукиса. И будто бы ты сказала «нет». Работники больницы сами настучали о тебе журналистам — ведь желтая пресса приплачивает им за подобные сведения. Но главное, тверди, что статья для тебя как гром среди ясного неба!

— Хорошо, — покорно согласилась Рита. — Только все равно боюсь…

— Не бойся, — улыбнулась я на прощание. — Ничего не бойся! Главное, помни: ты — полноценная личность!

— Да, я личность, — тускло согласилась Рита.

— Если будет предлагать отступные или потребует, чтобы ты забрала заявление, скажи, что ты должна посоветоваться с адвокатом. А адвокат будто бы в отъезде… Тяни время! Главное — тяни время!

— Зачем? — не поняла она.

Я не ответила.

Зачем? Затем, что это нужно мне!

Мы попрощались. Рита выскользнула под дождь. Зонтика у нее не было, и волосы липли ко лбу мокрыми сосульками, плечи печально опустились, лицо посерело от переживаний.

Мне было жалко ее — на самом деле. Ведь она почти моя подруга. Впрочем, при любом развитии событий Рита ничего не теряет, поскольку по брачному контракту ей и так ничего не светит.

Нищие вообще редко испытывают горечь потери: им терять нечего. И мне тоже.

— Во Дана дает! — восторженно выдохнул Витек, когда мы отъехали от тротуара. — Мне бы такое ни за что не изобрести. И тебе, конечно, тоже…

Конечно! Уж мне–то — ни за что!

— Теперь мы его прижмем!..

— Кого? — спросила я, усиленно соображая. Под действием нервного напряжения больная голова давно прошла, сделалась ясной и звонкой. Она как будто звенела, наполнившись стеклянной пустотой, гулкой, холодной.

— Фукиса…

— Зачем?

— Ну, чтобы он отказался от обмена долга на эмиссионный пакет, — пояснил Витек. — Или от покупки пакета… Пакет плюс долг — и компания у него в нагрудном кармане…

— Почему это?

— Ну ты же сама сказала…

— Пусть покупает, если хочет, — усмехнулась я.

Витек очумело повертел головой, окончательно запутавшись.

— По моим расчетам, свободных денег у него — миллионов пятьдесят, — нахмурилась я. — Выжать бы из него хоть половину…

— Но ведь Дана сказала, что… Точнее, ты говоришь, что она сказала… Слушай, я уже совсем ничего не…

И не надо!

Кстати, о Дане Якушевой…

Я вновь взялась за телефон.

— Здравствуйте, Дана, — с чеканной вежливостью произнесла в трубку. — Вас беспокоит Лилеева из отдела аналитической информации. Нам нужно встретиться.

— Сейчас не могу, — произнесла Якушева каким–то странным размягченным голосом. — Может быть, завтра?

Наверное, она с ним… Она сейчас с ним…