Большая стрелка

Потом началась борьба за ликеро-водочный комбинат — ТОО «Эльбрус». В процессе борьбы спортсмены зачистили еще троих человек, которым оказывал покровительство сам Тимоха. И у деляг, имеющих деньги на водке с «Эльбруса», появилась новая крыша в лице Боксера.

Помимо разборов, Боксер активно занялся общественно-политической и благотворительной деятельностью. Как-то стало забываться о его судимостях, теперь он был добропорядочным бизнесменом, соучредителем нескольких фирм. Он активно отстегивал деньги в детдома, серьезно поддержал молодежную школу бокса. Был у него такой бзик — он мечтал собрать сборную, которая возьмет золото на первенстве России. Заодно перепадали от него деньги и городскому драмтеатру, и инвалидам, и еще незнамо кому. Все эти гуманитарные подвиги активно освещались в местной и даже центральной прессе. Боксер в глубине души не считал себя бандитом. Он просто выстраивал свое дело, кропотливо, по тщательно разработанному плану. И останавливаться не собирался.

У руднянской команды дела медленно, с неторопливым упорством карабкающегося вверх автобуса, шли в гору. Деньги не то чтобы текли слишком полноводной рекой, но текли. Команда подмяла под себя вещевой рынок у северного порта, правда, не полностью — приходилось его делить с местной портовой братвой. Так же потихоньку окучивали оптовый продовольственный рынок, договорились, что азербайджанцы им платят и с оборота продуктов, и с оборота наркотиков — тогда героин еще не вошел в моду, и азеры торговали анашой в коробках из-под спичек. Кроме того, под руднянскими работали две фирмы по ознакомлению с достопримечательностями города и организации досуга — в переводе на русский разговорный — две конторы по поставке шлюх. Одной усадили руководить Галку, и в этом деле она вдруг проявила недюжинные организаторские способности, сумев договориться и об аренде помещения, и об отстежке местной милиции.

Ну и, конечно, не утихала работа по выбиванию долгов, как всегда, она приносила стабильную монету. Притом руднянские брали за содействие треть от долга, тогда как другие команды требовали половину. И они по возможности избегали блатных фокусов, когда человек должен рупь, его ставят на счетчик и накручивают ему уже червонец.

По доходам и расходы. Еще пару лет назад Художник не мог себе представить, куда можно ухнуть такую прорву денег. А теперь часто суммы, которых в былые времена ему хватило бы на год, пролетали за три дня. Машины, дорогая одежка, кабаки, отдых в дорогих странах — без этого крутого просто не поймут, решат, что ты скрытый маньяк. Заработал деньгу разбоем — тут же потрать, купи цепь с руку толщиной, краденый в Германии джип «Чероки», раздолбай его через неделю и купи новый. Сделай квартиру с евроремонтом. Тогда ты настоящий бандит. Однако часть того, что взял, — отдай. В общак отдай. Менту отдай, чтобы не донимал братву. Администрацию ненавязчиво подмажь, потому что ты уже не совсем бандит, ты уже учредитель посреднической фирмы, на тебе роскошный костюм и старательно начищенные, отполированные туфли, в которые можно смотреться, как в зеркало.

Постепенно за руднянскими закрепилась репутация шайки полублатной, полуотмороженной и достаточно сильной и решительной. Уже шпана и гопстопники, не имевшие к ней никакого отношения, но жившие в Рудне, гордо заявляли, что они из руднянской группировки и самого Хошу знают.

Благодаря связям дяди Леши, команда дорвалась до военных складов одной готовящейся к расформированию мотострелковой части. Прапорщик-алкаш готов был продать все, притом по вполне сносным ценам. Тут Шайтан и разгулялся. Он со знанием дела осматривал автомат или винтовку и кивал — берем. В общем, приспустил команду на восемнадцать тысяч зеленых — почти треть общака.

— Тебе зачем столько? — спросил Художник. Они ночью перебирали вооружение на складе — уже поддатый прапорщик умудрился протащить их прямо на территорию своей умирающей части.

— Мы воевать собираемся или как? — деловито осведомился Шайтан.

— Воевать, — хмыкнул Художник. — Вся наша жизнь — борьба.

— В войне побеждает тот, у кого превосходство в вооружении и подготовке личного состава. Не правда?

— Правда, — с кислой мордой кивнул Хоша.

— Тогда отстегивай хрусты, — махнул рукой Шайтан. Шайтана в команде твердо считали психом, но квалификации его доверяли. Он больше молчал, а если говорил, то чаще какую-то муть, которую ни один приличный братан не понимал. Но когда разрабатывали конкретные мероприятия, он преображался. Что-что, а голова у него варила — как на кого наехать и как кого наказать.

Между тем Художник получил известность не только в узких, но и в самых широких кругах. Его карикатуры, а потом и рисунки стали пользоваться популярностью и появились даже в центральной прессе.