Большая Суета

Валерия задумчиво посмотрела вниз.

– Хорошенько подумайте, – сказал Шамиль.

– Я говорила, Шапи…

– Я знаю, но с каждой минутой напряжение растет. Они ни за что не дождутся полуночи.

– Знаю. Будьте начеку. Что бы со мной ни случилось – план прежний, стоять до конца и собирать голоса.

– Да.

Валерия начала спускаться по лестнице вниз. Остальные провожали ее взглядом.

– Брат, – сказал Муртуз Юсупу.

– Да?

– Я вижу, ты как-то по-другому смотришь на нашу Валерию.

– Как-то по-другому – это как?

– Так, как будто движения мутить с ней собрался, – подмигнул тренер.

– Я? – усмехнулся Юсуп. – «Я не так молод, чтобы влюбиться в женщину за ее песенки, и не так стар, чтобы любая юбка могла мною вертеть»[22].

– Чё говоришь?

– Нет, тебе показалось, – ответил Юсуп, но глаз от Валерии не отвел.

Правозащитницу внизу встретил генерал. Она опасливо огляделась по сторонам.

– Не доверяешь мне?

– Есть повод доверять? – ответила Валерия вопросом на вопрос.

– Нет. Я особо тоже не заслужил доверия. Осел я старый.

– Тут ты прав.

– Ты тоже не подарок, но ты права. Я же знал, на ком женюсь. Так что, короче, хочу извиниться за то, что и изменял, и врал. И за то, что кричал, и за все, короче. Я опять тебя прошу, прекращайте. Это ничем хорошим не кончится.

– Назад дороги нет, нам всем уже срок светит.

– Не всем. Я думаю, что еще могу тебя отмазать. Штраф, условное. Варианты есть.

– А все остальные?

– Тут каждый за себя, – пожал он плечами.

– А ты за меня, да?

– Сделаю, что смогу.

– Делай, что сможешь, для себя. Как всегда. Мы сами разберемся. Мэр обещал нас поддержать.

– Нету больше мэра. Его сбагрили отсюда, и вообще всё уже – глава решил его уволить. Теперь вы сами по себе. И это значит, что будет штурм, – процедил он. – Все уже решено. Речь президента начинается без пяти двенадцать. Без десяти двенадцать я отдам команду. Спуститесь, пока есть вариант.

– Ты уже знаешь ответ. Если ты все, то я поднимаюсь обратно.

Генерал с сожалением посмотрел на нее, а потом сказал:

– Не всё. – В рацию: – Запустите. – Валерии: – Мы привели ее.

– Кого?

– Кого ты просила. Записка.

– Я никого не просила привести.

– Нам пришла записка сверху… В общем, я не знаю. Она уже тут.

Ряд военных, стоявших немного поодаль от них, расступился, и в их сторону медленным, неуверенным шагом направилась девушка в платке. Позади остался стоять парень со спящим ребенком на руках.

Сколько ни шутил ее второй муж по поводу того, что дочь совсем на него не похожа, все равно глаза, а точнее тот же задумчивый взгляд, сразу вспомнились Валерии. Копия отца, разве что нос слегка вздернут, как у мамы. Было немного неожиданно увидеть не только саму дочь, но и хиджаб, покрывавший ее.

У них состоялся разговор, недолгий, но, вероятно, самый важный в жизни обеих. То, что они обсуждали, в целом касалось только их, но Валерия, возможно, впервые в жизни прямо признала неправоту принятого решения и впервые в жизни дала другому человеку решить ее судьбу. Это было нелегко, ведь в таких случаях хочется сбежать, исчезнуть, вернуть все в статус неопределенности, но дочь решила, что мать ей нужна, а мать приняла решение дочери только с одним условием: что будет рядом, если ситуация с деревом закончится хорошо. Дочь не стала спорить, ведь это было важно для Валерии. На том и порешили. Бросив робкий взгляд в сторону спавшей на руках мужчины внучки, Валерия, совершенно растерянная, вернулась обратно и задала один-единственный вопрос:

– Кто это сделал?

Но не получила ответа. Безымянная банда промолчала. Дрожащим голосом она произнесла:

– Спасибо… спасибо…

И на это все тоже промолчали. А когда Валерия заплакала, все как один принялись ее утешать.

Глава 5 Кому-то везет, кому-то не очень

Лифт отключался в восемь вечера. Поэтому Исе Исаевичу пришлось подниматься в свой кабинет на верхний – пятый – этаж по лестнице. Вообще мэр любил лифт не сколько потому, что тот облегчал дорогу до кабинета, сколько потому, что помогал сэкономить время, да и вообще собраться с мыслями перед очередной битвой с заржавевшей системой.

Мэр никогда не ставил перед собой задачу быть первым в здании и уходить последним. Просто так всегда получалось. И в университете, и во всех местах, где бы он ни работал. Таким воспитал его отец.

– Твоя главная ценность – время, которое у тебя есть. Твоя молодость. Используй ее с умом, – сказал отец, отправляя шестнадцатилетнего Ису в Москву.