Большая Суета

– Ну… у вас есть час. Но лучше сейчас. Как-то так!

Она посмотрела на соучастников.

– Валерия, Натали, спускайтесь, – предложил им Шамиль. – Еще есть шанс, что вас отпустят.

– Потому что мы женщины? – усмехнулась Валерия.

– Да, поэтому. Такая уж страна. Уходите. Вообще все. Мы сделали всё и справились очень хорошо. Привлекли внимание всего мира… Это, вероятно, последняя возможность.

– Меня там больше ничего не держит. Лучше тут, среди людей, которые для меня что-то значат и для которых я, надеюсь, тоже что-то значу, – сказал Юсуп.

– Вот это мощные слова! Я тоже так думаю, – поддержал его Муртуз.

– Вверх. Летим… – добавил дедушка.

– Я все еще не знаю, что тут делаю… не знаю, зачем я здесь, но я здесь и чувствую, что делаю что-то важное. Важнее, чем мой инстаграм[23], важнее, чем популярность и слава. Я реально впервые в жизни чувствую, что нахожусь на своем месте, – произнесла Натали дрожащим голосом и тихо заплакала.

Валерия некоторое время смотрела в сторону городской площади на елку, на тысячи счастливых людей. Вряд ли там ее дочь, скорее всего, она где-то тут за ограждением, ждет и молится, чтобы только что обретенная мама никогда больше не уходила. Она улыбнулась и сказала:

– Чтобы Занозьева дала заднюю? Где это видано? Стоим до конца, товарищи! Дагестанцы мы или кто?!

Глава 9 Рецепты счастья

30 минут до запуска «Немца» (и штурма тоже)

Есть такая фраза, довольно известная и со множеством вариаций: «Друг не тот, с кем можно проговорить вечно, а тот, с кем можно помолчать». С реальностью это имеет мало общего. Несмотря на то что у большинства из нас есть все-таки один или пара друзей, с которыми можно просто молчать, с кем мы реально молчим? Когда вы в последний просто молчали с кем-то рядом, чувствуя, что оба все понимаете и разговоры ни к чему?

Безымянная банда ощутила это сполна. Ту самую всепоглощающую, все объясняющую тишину. Может показаться, что в эти несколько дней, проведенных на дереве, они только и делали, что спорили, мирились, рассуждали, иногда даже шутили, но в действительности почти все это время, не учитывая коротких периодов активности, они молчали. Каждый тихо сидел в своем уголке, но не так, как сегодня делает группа близких друзей в кафе – все в телефонах. Нет. В основном они думали о жизни: о не самом счастливом прошлом, об отчасти пугающем будущем и о том, что происходит с их жизнями прямо сейчас. (Кроме дедушки, там все чуть сложнее.)

Я к тому, что фразу про молчание с близкими людьми можно было применить к ним, ведь они понимали, что иногда говорить незачем. Первые полчаса из отведенного часа прошли в тишине. Все и так было понятно. По крайней мере друг о друге, и от этого становилось как-то теплее.

Но в то же время каждый из них думал о том, сколько всего так и не было сказано, сколько всего осталось внутри. В жизни каждого человека должно быть что-то свое, личное, невыразимое.

– Дом… – сказал дедушка. Затем посмотрел на всех, а возможно, сквозь них и повторил: – Дом.

– Да, дедушка, – согласился Муртуз. – Хочу домой, в село. В детство хочу, когда родители еще были живы. Когда бегал летом с друзьями на речку купаться. Ловить мелкую рыбу. Знаете, там такая тема была: речными камнями отправляешь течение реки в одно узкое место, а потом подставляешь свою майку и ловишь рыбешку. – Он показал указательный палец, чтобы стало ясно, какого размера была рыба. – Мы жили бедно: много двоюродных братьев, сестер. Кушать иногда было нечего. Так что мы, десятилетняя шпана, ходили на реку за рыбкой. До обеда получалось штук десять поймать. – Он грустно усмехнулся. – Потом мама ругала… сколько маек я так испортил. Но зато какая вкусная рыбка! Обжаренная в тесте, хрустящая, и, конечно, все, что я ловил, мама ставила передо мной. Всегда одно и то же: «Мы уже поели. Кушай ты, а то маленьким и слабым будешь!» Если бы увидела меня сегодня, посмеялась бы: только в ширину вырос! – Он вытер глаза, но продолжил улыбаться. – Вот сейчас вспомнил детство, и сразу запах и вкус вернулись. Вах, плакать хочется! Неудобно, слушай. – Он слегка отвернулся.

Шамиль положил руку ему на плечо и сказал:

– Насчет еды продолжу. Наш офис не так далеко отсюда. Там, ниже через два перекрестка, таджик один делал шаурму. Я не знаю, что он туда добавлял, но каждый день два года я шел туда обедать и ни разу не подходил к пустому окошку. Всегда очередь. Хороший был парень. Простой, всегда веселый.

– Умер? – грустно спросила Натали.

– Нет, вернулся домой, – ответил Шамиль.

– Это точка была одного сотрудника. Он отобрал паспорта у них и заставил работать. Платил мелочь. Говори, как есть, – влезла Валерия.