Большая Тюменская энциклопедия (О Тюмени и о ее тюменщиках)

Из всех игорных истин, с которыми Плотников щедро знакомил своих партнеров, одну он тщательно утаивал, именно следующую: «Не за то отец сына бил, что играл, а за то, что отыгрывался».

***

Еще Плотников любил на деньги — спорить. И готов был спорить — на деньги — всегда и на какую угодно тему — четным или нечетным будет первый автобус, который повернет из-за угла, например. И при этом он тоже жульничал. Однажды, например, по какой-то причине зашел спор, как именно называется следующая за «Динамо» станция в Москве метро: «Аэропорт», на чем стоял я, и как оно и есть в действительности, или же «Аэровокзал», как утверждал Плотников. Естественно, мы сразу же поспорили на пятерку и побежали по комнатам общаги на Семаковке искать, нет ли у кого карты метро.

Нашли.

Плотников тут же схватил ее, свойственным себе зорким взглядом мгновенно узрел истину. и не успел я сказать «Вот видишь», как он возопил:

— Ну, я же тебя говорил! Гони пятерку! Видишь — «Аэропорт»!

— Ты что, охуел? — пробовал возмутиться я. — Это я говорил «Аэропорт»!

— Это ты охуел! — отвечал Плотников, тряся картой, показывая ее всем окружающим и призывая их в свидетели, — Это я говорил «Аэропорт», ты говорил «Аэровокзал»!

Ибо таков он.

***

Выигранные всеми указанными способами деньги Плотников тратил не на пьянку, как это делали остальные университетские картежники (он вообще пил крайне редко и мало), а на разврат. Разврат его был планомерен: выигранные деньги он складывал в специальную банку, и когда количество их в ней достигало некоей, уж не знаю какой, заранее рассчитанной суммы, он деньги вынимал и отправлялся гулять в ресторан «Заря», где у него была компания друзей, с которой он гулял, и где он опять же тратил деньги не на то, чтобы напиться как можно сильней самому, а на угощение девушек. В результате в течение двух лет он восемь раз переболел гонореей.

— Это что! — говорил Плотников. — Там у нас в компании есть один, так у него 16 трипперов было!

— А я так, по мелочи — сокрушался он.

***

Одной из любимых присказок С.Плотникова была фраза «Молодой был — ебаться один раз захотелось». С его подачи, она стала популярной в широких кругах тюменской общественности. Вот история ее происхождения, рассказанная автору этих строк С.Плотниковым самолично.

В 1979 году Плотников болел какой-то опасной для жизни болезнью и лежал в больнице в Москве, чтобы ее излечить. Он лежал не просто в больнице, а в какой-то особой больнице для научных работников, профессоров и академиков, отдельная история, как он в нее проник, она будет рассказана в следующий раз. И вот: лежать в больнице, как известно, скучно, и больные перед сном занимаются, как известно, трепом и рассказами из жизни. А поскольку контингент там лежал, как выше сказано, специфический, треп этот был посвящен по большей части и специфическим темам: инопланетянам, лазерам, звездным войнам, парапсихологии, четвертому измерению и прочим таинственным явлениям бытия, в то время бывшим делом чрезвычайно актуальным и при этом запрещенным. Плотников, тогда — студент второго курса физфака из глухой Тюмени, внимал отверзающимся ему секретным тайнам, как —

И опять же вот: среди всех этих профессоров и академиков, кроме Плотникова был еще один человек, который был здесь лечимым не по чину, а путем тоже видимо, неких тайных ходов. Это был некий кавказский человек лет около тридцати, очень несчастный и печальный обитатель диких гор. В отличие от Плотникова, которой больше, замирая от восторга, слушал, ему тоже хотелось принять участие в беседе, и что-нибудь удивительное рассказать. И он рассказывал. Все, рассказанные им истории, с этой вот фразы и начинались: «А вот, помню, молодой был — один раз ебаться очень захотелось».

И далее следовала история как захотелось — и сделали (рассказчик со товарищи). Но поскольку с девушками у них в горах до свадьбы — ни-ни, родственники узнают — немедленно зарежут, они ебли всевозможную живность: то они раз захотелось — украли у соседа ишака и его —. В другой раз пошли на охоту, захотелось — подстрелили дикую свинью, и пока он еще была жива и билась в конвульсиях, они ее —. Все это осуществлялось не в целях особой извращенности, а исключительно потому, что очень уж хотелось.

Так эти слова и вошли в поговорку.

***