Большая Тюменская энциклопедия. Тюмень и и тюменщики

Не сказать, чтобы стихотворение являло из себя шедевр, тем более, что, ради рифмы, педерастия была приписана вместо Меркюри совершенно неповинному в ней Дикону, однако вкусы тогдашних учащихся тюменского госуниверситета являлись весьма невзыскательными, поэтому стихотворение имело успех, и сердца куинофилов требовали сатисфакции.

И сатисфакция была осуществлена, на следующий же день, и тоже в стихотворном виде: рядом с шестью процитированными строчками появилось стихотворение П. Азова, который и был вождем любителей творчества группы «Куин».

Стихотворение содержало в себе строк так наверное, тридцать и всячески разоблачало М.Немирова, которого П.Азов считал вождем сторонников «новой волны».

Начиналось оно так:

Ах ты глупый, ах ты глупый Немиров,

Не любят тебя девчонки,

Вот и злобу таишь ты на Квина

И писюн свой позорный ты дрочишь.

Победа, однако, осталась за волновиками.

Решающий удар был нанесен Е.Федотовым (см.), подведшем итог дискуссии следующим стихотворением, вот о котором как раз именно, что можно смело утверждать, что он является скромным и маленьким, но несомненным шедевром сатирической поэзии:

Прочти, и даже дважды,

что пишет сей кретин.

Так сочиняет каждый,

кто слышал группу «Квин».

Дополнительным поводом для ликования любителей музыки нехитрой и энергичной стал факт обнаружения на следующий день красного и сердитого Ахи Пазова, старательно выскребающего пятнадцатикопеечной монетой указанные строки.

Се было равносильно безоговорочной капитуляции: деньгой выскребать то, что написано топором!

Тем более, что и главарями любителей был вовсе не М.Немиров, как это представлялось П.Азову, а А.Струков и Ю.Шаповалов.

Взаимная неприязнь двух указанных группировок имела, конечно, на самом деле значительно более глубокие основания, нежели любовь к разным рок-исполнителям.

На самом деле, «Куин» и «волна» символизировали собой две противоборствующие эстетики: любителям группы «Куин» образца 1982 года главной эстетической характеристикой некоего объекта представлялось, чтобы он был «фирменным»: одежда — фирмы «Вранглер»; проигрыватель грампластинок — «Техникс»; книга —«Подписка» (или еще «Мастер и Маргарита» — трудно достать!); музыка — как уже сказано, «Куин», а также «Йес», «Эмерсон», «Генезис» и Рик Уэйкман — серьезная музыка, классика, они с королевским лондонским оркестром выступали! Нужно сказать, в начале 1980-х се было господствующим образом мысли среднего советского человека.

Вторые же, любители музыки минималистской направленности и неопримитивистской направленности, тоже, конечно, были пижоны, модники и снобы, но более продвинутые: они полагали, что любовь ко всему шикарному и заграничному есть дурной тон и следствие (и символ) провинциализма, а самый шик как раз в противоположном — всё шикарное и дорогое не ставить ни в грош, а любить наоборот, в искусстве — всё элементарное и простое как мычание, а в жизни — надевать на себя из принципа первое, что подвернется под руку: бархатный пиджак — так бархатный пиджак, штаны сварщика — пусть будет так, трусы женские — еще отличней, ибо неправильней!

Правы, конечно, были последние: уж если любить шикарное, то, конечно, не джинсы «Вранглер» и группу «Генезис». Уж тогда любить нужно Рахманинова с Донной Каран. Про женские же трусы — вовсе не для красного словца, а именно так и было: упоминавшийся М.Немиров регулярно поражал окружающих, обнаруживавших на нём — чему он всячески способствовал, то и дело расстегивая штаны, чтобы якобы заправить в них свитер — женские трусы в кружавчиках, позаимствованных им у какой-либо из своих подружек.

А эти две эстетики, в свою очередь, символизировали два противоположных типа ожиданий от жизни: одни сознательно и целенаправленно стремились стать инструкторами райкома КПСС или чем-то вроде, и в дальнейшем спокойно вести спокойную жизнь руководящего работника среднего звена; вторые же именно вот этого для себя ни за что не желали, а хотели — трудно сказать, чего именно, но такого, чтобы ни в сказке сказать ни пером описать, но чтобы это было сплошной и тотальный перманентный фейерверк и восторг.

Так что когда удивляются нынче, и чего это не жилось спокойно Блоку, например или там Малевичу, чего они кинулись приветствовать большевиков и прочие безобразия — что же, я это понимаю. В смягченной, слава Богу, форме, я и сам примерно такое пережил: предреволюционный угар: ощущение что вот, вот, вот еще одно усилие, и — наступит такое, которому не будет конца.

Сходились эти две группы тюменских личностей, лишь в одном: и те, и другие противоположную сторону искренне презирали, считая козлами, дураками и ничтожнейшими личностями.

Восемь лет спустя вышеприведенная история имела следующее довольно неожиданное завершение: осенью 1990-го года, проживая уже в Москве, М.Немирову вдруг вспомнилось вышеупомянутое стихотворение П.Азова, и, отталкиваясь от него, в его голове вдруг раз — и сочинилось одно из самых известных его стихотворений, то самое, которое и приведено в начале сообщения.

5.