Читаем Большая вода полностью

Большая вода

Как всегда, дяде Тереню не хочется уходить из теплой, домовитой избы Трофимова. Хорошо бы остаться и сидеть вот так у огня, курить, беседовать, слушать, как стучит дождь в окно, как возится девочка в люльке, как повизгивают в сенях собаки. И то сказать, довольно уж он походил на своем веку. Meсто старика у печки.

Но, рассказав все новости, он встает, выколачивает трубку о каблук, надевает мешок на плечи, прощается и выходит.

Всю дорогу от избы Трофимова до жилья Арсения дядя Терень последними словами ругает Арсеньеву бабенку. Это из-за нее потерял он на Диксоне три дня. Три дня, шутка ли сказать.

Три дня, когда тут каждый час дорог. Час весну делает.

- Вот чертова баба, - ругается старик, перепрыгивая через трещины и проваливаясь по грудь в ледяную воду. - Ох, баба анафемская! Да коли бы ты дочкой моей была б аль снохой - я б...

К жилью Арсения он добирается из последних сил. Все мокро на нем. Он дрожит и от холода и от усталости, проклинает дорогу, бабу и себя за то, что связался с этими делами.

"Ишь, какие дела завелись в тундре: любовь, ревность. Сроду не было. И люди стали беспокойнее, и вёсны хуже, и вода холоднее - до костей пронизывает, да и кости не те (главное - кости не те), что прежде. Все тело ноет. Совсем застудил ты себя, старик. Ах, дела!"

Но когда Арсений, исхудавший, обросший бородою, страшный, нетерпеливо бросается к нему навстречу и кричит: "Ну?

Ну? Ну?", старик, стуча зубами от холода, первым делом отвечает ему:

- Принес, принес. Крепко целует. Дай отогреюсь, погоди, отойду...

Но прежде всего он отдает Арсению радиограмму, потому что душа у человека болит всегда сильнее, чем кости.

Арсений вырывает радиограмму из окоченевших рук старика и жадно читает.

- Ишь! Ишь ты! - бормочет он, весь расплываясь в улыбке. - Ишь! сконфуженно хмыкает он.

Вот уж душа и вылечена. А кости - что кости? Кости стариковские, привычные, - отошли и они. Снова можно в дорогу.

- Ты не уходи! Не уходи! - просит Арсений.

Нельзя человеку оставаться одному наедине с горем, но еще труднее - с долгожданной радостью. Теперь только бы говорить, говорить, рассказывать о жене, о том, как она любит его и он ее и как они чудесно жить будут...

- Ты не уходи, дядя Терень, золотой ты человек! - просит Арсений. Теперь как раз нам выпить следует!

Но старик помнит о соседе, который тоже ждет, Тоже, поди, душой изболелся.

Надо идти. Надо идти.

Сосед стоит на высоком берегу и смотрит в залив. Над Енисеем - рев. С треском взламывается лед, льдины сталкиваются, со скрежетом переворачиваются, бьются; снежная пыль столбом стоит в воздухе.

"Теперь дядя Терень заливом не пойдет! - грустно думает сосед. - Теперь пойдет берегом, в обход. И ждать сегодня нечего".

В последний раз бросает он взгляд на ледоход и вдруг далеко-далеко в заливе замечает одинокую черную фигуру: она мечется среди льдин, прыгает. Сосед всматривается и с ужасом узнает дядю Тереня.

- Дядя Тере-ень! - кричит он испуганно. - Что это ты?

Но старик не слышит. Кругом грохот, рев, треск. Лед ползет из-под ног, прочные ледяные поля вдруг раскалываются в самом надежном месте и заливаются водой, Большая вода идет, большая сила идет, как с ней старику сладить?

- Вот проклятая баба! - ругается он, вспомнив жену Арсения, и мечется по льдине.

До берега еще далеко. А на берегу мечется сосед, невольно повторяя движения старика на льдине, всплескивает руками:

"Ах, беда какая! Что же теперь, а? Пропал старик!"

Вдруг он решается, бежит к лодке, сталкивает в воду, прыгает в нее и, отталкиваясь шестом от льдин, торопится на выручку. Лодка скользит среди ледохода, обломки льдин летят в нее со всех сторон.

- Э-эй! - кричит сосед. - Дядя Тере-ень!.. Подержись!..

Держи-и-ись!..

Старик замечает лодку.

- Ты зачел!? Заче-ем? - кричит он сердито. - Тебя раздавит, че-ерт!

- Ты держи-ись! - доносится до него.

И старик, ожесточенно сплюнув, прыгает на соседнюю льдину, а с нее на следующую, и еще на следующую, навстречу лодке.

Через полчаса оба шабра [Шабер - сосед] на берегу. Оба мокрые с головы до ног, оба измучены.

- Приедет Настя... - говорит старик, - вот вода пройдет, она и приедет. - И отдает радиограмму.

Сосед, сконфузившись, читает. Дядя Терень глядит, как проносятся мимо льдины с отпечатками его шагов. Они несутся в море.

- Это хорошо, что Настя приедет. А? Как думаешь? - конфузясь, спрашивает сосед. - Человеку без бабы никак невозможно жить.

- Это верно. - соглашается старик. - Такое уж дело, - и смотрит на ледоход.

Соседу вдруг становится стыдно за свою радость.