Большая война России

Если произвол, чинившийся регулярными частями царской армии в отношении польского населения, держался в определенных рамках, то казачьи полки неоднократно опускались до бесчинств и насилий. Особенно часто грабежи, изнасилования (в том числе массовые изнасилования) или убийства совершались неподалеку от линии фронта^{88}. Регулярные войска производили относительно благоприятное впечатление, вероятно, еще и в связи с тем, что в расквартированных в Галиции частях проходили службу польские офицеры, а российские офицеры нередко прекрасно владели польским языком^{89}. К тому же российские власти в тылу и на территориях, которые они считали частью России, отвечали за поддержание общественного порядка. Командование старалось пресечь военные преступления, в отдельных случаях даже применялась смертная казнь^{90}.

В результате военной кампании, которая стартовала под Горлице в мае 1915 года, российским захватчикам пришлось вывести войска из большинства районов Галиции. При отходе войск участились преступления насильственного характера против мирных граждан. Грабежи, воровство, поборы без возмещения, целенаправленная порча имущества, которым могла бы воспользоваться австро-венгерская армия, принудительное рытье окопов, а также угон заложников ухудшили репутацию царской империи^{91}. «Таким образом, русские сделали все возможное, чтобы на исходе своего пребывания в столице провинции оставить о себе как можно худшую память», — констатировал впоследствии Станислав Сроковский^{92}.

Вслед за отступлением царской армии поднялась волна жестоких ответных репрессий со стороны представителей австро-венгерских вооруженных сил. Императорская и королевская армия, задействовав немалое число шпионов, выискивала предателей и коллаборационистов. В ходе масштабных репрессий, порожденных тупой мстительностью и желанием свалить на посторонних вину за военные неудачи, погибло множество людей, так что мы вправе говорить о волнах государственного террора. Из-за неполноты сведений точное число жертв австро-венгерских карательных акций установить невозможно. По различным оценкам, их число колеблется от 30 до 60 тысяч человек. Особой жестокостью отличились гонведы (венгерское ополчение)^{93}.

В восприятии многих проживавших в Галиции поляков, сопоставлявших российскую оккупационную политику с действиями императорской и королевской армии в период с мая 1915 года, сравнение едва ли оказывалось в пользу Австрии. Для многих галицийских поляков вторжение австрийских войск весной 1915 года стало глубоким потрясением. Возвращение Габсбургов часто воспринимали скорее как «новую оккупацию», а не как «освобождение». Многие вспоминали об относительно гуманном обращении офицеров царской армии с бедствующими гражданами. Таким образом, массовые репрессии значительно усилили отчуждение поляков от Габсбургской монархии и остудили патриотические чувства к Австрии^{94}.

Заключение

В чем заключались причины неудачи, которую потерпела Россия, пытаясь завоевать «души и умы» поляков? С учетом бытовавшей в Царстве Польском управленческой практики выдвинутая в начале войны идея широкой политической и культурной автономии для «земель, населенных поляками» под скипетром Романовых не привлекала поляков и не внушала им доверия^{95}. Кроме того, административная практика в оккупированной Галиции и стремление поспешно русифицировать Восточную Галицию противоречили этим обещаниям. Вдобавок помещики, среди которых преобладали поляки, опасались, что царская администрация в будущем постарается заручиться поддержкой крестьян за счет дискриминации помещиков^{96}.

Однако надежды на то, что Россия признает культурную миссию и достижения поляков в Восточной Галиции, окончательно развеяла политика России на оккупированных территориях, а также тот факт, что представители Российской империи оттеснили поляков в политике на второй план. Психологический барьер усугублялся тем, что среди польской элиты в Галиции десятилетиями — в семейном кругу, в школе, церкви, в печати, литературе и театре — культивировалась память о восстаниях поляков против России. Вдобавок в предвоенный период отношения польской элиты Галиции с Дунайской монархией складывались весьма благополучно. Существенную роль играл и религиозный фактор. Многие поляки трактовали войну как битву между католическим императором и православным царем. Уже по этой причине они симпатизировали австрийскому императору^{97}. Не в последнюю очередь на негативном восприятии российских оккупантов в Галиции сказались также скверная управленческая практика (коррупция, непрофессионализм чиновников, произвол, необразованность) и вспышки насилия, от которых страдало гражданское население (изнасилования, грабежи), а также военные убытки и издержки военного положения (контрибуции, арест имущества, захват заложников, продовольственные пайки, цензура, всевозможные запреты)^{98}.