Большая волна

– Кто я такой, чтобы повелитель обсуждал со мной такие вопросы? Вы ведь знаете, что я работаю в поместье простым садовником, – сказал Сэн. – Но вам, наверно, известно что-то, если вас это тревожит?

– Толком мы ничего не знаем, но ходят слухи, что война начнется уже этим летом, – отвечал крестьянин. – А наша деревня стоит на дороге, ведущей сюда, и беда, если враг решит захватить поместье. Какой тогда урожай, спасти бы свою жизнь.

– Хоть бы нас предупредили заранее: мы бы смогли уйти в горы и спрятаться в лесу! – вскричал молодой крестьянин и снова сник под укоризненным взглядом своего старшего товарища.

– Князю лучше знать, что ему делать, – строго сказал тот.

– Выставите дозорных и будьте готовы уйти, – посоветовал Сэн. – Поговорите об этом со своим старостой.

– А я и есть староста, – сообщил старший крестьянин.

– О, простите меня, уважаемый! – склонил перед ним голову Сэн. – Я должен был сразу догадаться об этом по вашей мудрой речи.

– Нет, это вы простите меня, уважаемый, за мои расспросы, а также за непочтительность этого молодого человека, – староста поклонился несколько раз, а его спутник окончательно сконфузился.

– Ну, ему можно только позавидовать, – заметил Сэн, – сколько еще ему предстоит познать, сколькому научиться.

– Вы правы, уважаемый.

– Простите меня за назойливость. Дальше я с вами не пойду, а то далеко будет возвращаться назад. Разрешите, я возьму свою корзину.

– Спасибо за внимание, оказанное нам. Разговор с таким умным человеком – большая честь для нас, – сказал староста. – Ваш совет насчет дозорных очень ценен. К сожалению, у нас мало людей, и отрывать их от работы в летнюю пору нелегко. Но мы подумаем, как это сделать.

– Очень рад, если мой совет вам пригодится. Всего доброго вам, и да хранят вас великие боги.

– Пусть их милость не покидает и вас, уважаемый!

Расставшись с крестьянами на лесной дороге, Сэн опустился на мягкую хвою, а после сидел и смотрел на яркое солнце, бьющее сквозь густую крону кедров. Когда старик поднялся с земли и пошел обратно в поместье, он уже точно знал, что война будет, и будет скоро. Сэн не смог бы объяснить, почему он был уверен в этом, но сомнений у него уже не оставалось. Не знал он лишь одного: что теперь делать?

«Ласточки строят свои гнезда под крышей дома, который в любой миг может сгореть. Но они строят свои гнезда и выводят птенцов, как будто дому ничего не угрожает. В этом и состоит высшая мудрость; будем же и мы как птицы небесные», – сказал себе Сэн.

Сосновая ветвь над холодной водой

Наступило лето, а вместе с ним вдруг пришли холода. Небо закрылось свинцовыми облаками, пошел моросящий дождь. Тяжелые капли скатывались с поникших листьев деревьев и падали на траву, покрывая ее влажным ковром.

Дым от очагов стелился по городу, и за этой завесой были не видны улицы и дома. Звуки городской жизни становились непонятными и призрачными; таким же потусторонним казалось и само существование горожан: они вдруг возникали из тумана, укрытые циновками и мешками, – и так же внезапно пропадали в туманной пелене.

Облака висели над землей так низко, что в них тонули конические крыши княжеского замка, а факелы, горевшие на его стенах днем и ночью, казались бледными размытыми пятнами. Для того чтобы люди, вызванные князем сегодня утром во дворец, могли добраться сюда по узкой дороге между двух речных протоков, сигнальщики стояли на всем протяжении пути от города до замка, – а без этого в густом тумане кто-нибудь мог сбиться с дороги и упасть в реку.

Такэно был в числе тех, кому сегодня князь приказал явиться в замок. Выходить на улицу в такую сырую и промозглую погоду совсем не хотелось, но ослушаться княжеского приказа было нельзя. Йока настояла на том, чтобы Такэно надел толстый стеганый халат и войлочную шляпу, чему он вначале противился, считая, что будет смешон в этом зимнем одеянии. Но не успел он дойти до княжеского замка, как уже мысленно благодарил жену: без теплого халата и шляпы Такэно промерз бы насквозь. У несчастных сигнальщиков, стоявших по двум сторонам дороги, тряслись губы и дрожали в руках фонари.

В замке слуги проводили Такэно в большой зал княжеского дворца. Там все приглашенные рассаживались на чисто вымытом полу, занимая места в зависимости от своего ранга, знатности и положения при дворе: ближе к возвышению, на котором должен был сидеть князь, размещались самые важные особы, дальше – все остальные приглашенные.

Такэно в нерешительности застыл в дверях: поскольку он был из простого народа, недавно посвящен в самураи и даже не имел еще земли, ему следовало сесть около входа, позади всех; но с другой стороны, он успел прославиться в боях, и князь его отмечал своим особым расположением… Заметив колебания Такэно, к нему подошел княжеский управляющий и указал место у стены, чуть поодаль и сбоку от возвышения, предназначенного для князя. Таким образом, Такэно сидел не в первых рядах, но и в не последних, что соответствовало одновременно и его невысокому рангу, и тому вниманию, которое оказывал князь молодому самураю.