Большая волна в Канагаве. Битва самурайских кланов

– Наша жизнь – эпизод, нарушающий душевный покой Ничто. Будущее ненадежно, прошедшее невозвратно. «Мир быстротечен. Дым от свечи уходит в дыру на крыше», – написано поэтом. Поэты слышат музыку небесных сфер… Вселенная делится на семь сфер, во главе них стоят Божественные сущности, окружающие высшую, творящую Сущность. Движения, производимые творящей Сущностью, суть ритмические колебания, воспринимаемые теми, кто способен к такому восприятию. Формы, создаваемые Сущностью, совершенны: примером могут служить снежинки, которые в безукоризненной правильности своих построений – только подробность, отражающая гармонию Высшей Сущности… А жизнь земная подобна маленькому темному облаку, которое ветер гонит над озаренной солнцем равниной: перед ним и за ним все светло, только оно само постоянно отбрасывает от себя тень… Смерть – пробуждение от тягостного кошмара.

– Да, отец, – покорно согласился Такэно.

Старик, устав от своего монолога, замолчал надолго. Такэно терпеливо ждал.

– Храбрость – уверенность, трусость – страх и презренное сомнение! – внезапно громким голосом проговорил настоятель.

– Да, отец мой, – едва не задремавший Такэно вздрогнул от неожиданности.

– Иди, – сказал ему настоятель безо всякой паузы.

– Отец мой? – не понял сразу Такэно.

– Оставь меня.

Такэно низко поклонился и пошел к выходу из комнаты. У самых дверей он услышал, как старик снова чихнул.

– Будьте здоровы, отец мой, – выпалил Такэно.

Настоятель не услышал его слов: он опять погрузился в свои мысли.

* * *

Такэно быстро догнал отряд князя. Завидев Такэно, князь велел ему ехать рядом с собой, а другим воинам приказал следовать поодаль.

– Ты тоже не задержался у настоятеля, – заметил повелитель. – Ну, что он тебе сказал?

Такэно наморщил лоб, вспоминая:

– Он сказал, что мир – не арена, а суд. Хорошие и злые дела преследуют нас… Вселенная делится на семь сфер, поэты слышат божественную музыку Вселенной… Наша жизнь подобна туче, а смерть – пробуждению ото сна… И еще о снежинках, в которых отображается гармония Высшей Сущности.

Князь рассмеялся.

– Настоятель монастыря Микото – очень мудрый человек, но его порой бывает трудно понять. Поэтому он и пользуется всеобщим уважением: за свою мудрость и за то, что ее трудно понять. Трудная для понимания мысль всегда вызывает уважение, ибо предполагает превосходство того, кто ее высказал, над тем, кто не смог понять. Но надо заметить, что настоятеля монастыря Микото уважают еще и за тот жизненный путь, который он проделал. В молодости он был самураем…

– Он – самураем?! Не может быть! – удивился Такэно.

– Как ты любишь перебивать… Да, он был самураем и служил при дворе князя, правившего на Севере… Но скажи мне, не говорил ли он с тобой о твоем воинском служении? Распознал ли он в тебе воина?

– Да, мой господин. На прощание он говорил о храбрости.

– Что именно?

– Храбрость – уверенность, трусость – страх и презренное сомнение.

– Так и сказал?

– В точности так, мой господин.

– Значит, я не ошибся в тебе, – загадочно произнес князь – Ты не понял, зачем я тебя привез в монастырь Микото?

– Нет, господин.

– Я хотел, чтобы монах подтвердил мне то, что я и сам уже решил. Ты станешь самураем, Такэно, как только мы вернемся в столицу.

– О, мой господин! – Такэно склонился и поцеловал руку повелителя.

– Оставь, упадешь с лошади! Успеешь отблагодарить меня, как положено по церемониалу, когда я буду посвящать тебя в самураи, – сказал князь. – Но я хочу растолковать тебе непонятое тобою из беседы с настоятелем. Мне кажется, я знаю, о чем он тебя предупреждал. Твоя жизнь не будет счастливой: став самураем в столь молодом возрасте, ты вызовешь зависть и злобу у многих. А знаешь ли ты, что такое человек? «Человек в сущности есть дикое ужасное животное», – говорил один древний мудрец и прибавлял: «Вот когда спадают цепи законного порядка, тогда в полной мере обнаруживается, что он такое».

Я держу своих подданных в узде, но я не в силах изменить их. Как заметил все тот же мудрец, в каждом человеке существует запас ненависти, гнева, зависти и злости, который накапливается и однажды извергается, как лава вулкана. А человек при этом превращается в страшное чудище, свирепое и бессмысленное в своей жестокости. Никакое животное никогда не мучит другое живое существо только для того, чтобы мучить; но человек делает это – что и составляет сатанинскую черту его характера. Поистине, люди бывают подобны богам, но они бывают подобны и дьяволу.

А зависть, – зависть это очень сильное чувство! Человек при виде чужого достатка и успеха горше и больнее чувствует свою нужду и свои неудачи – что порождает ненависть к более счастливому, которая и называется завистью. Единственным желанием зависти является месть; и тебе будут мстить, Такэно. Готов ли ты к этому?

– Я не предполагал, мой господин… – растерянно пролепетал Такэно.