Большая восьмерка: цена вхождения

Американский посол узнает, что Шеварднадзе уже не очень беспокоится по поводу литовского сепаратизма. В любом государстве мира (скажем, в современной Литве) это рассматривалось бы как акт государственной измены. И прежде всего в США. Нет сомнения, что Мэтлок знал это. Но советские министры потеряли все моральные и патриотические ориентиры. Фактически Шеварднадзе гарантировал американцам развал собственной страны. «Он был менее обеспокоен возможностью провозглашения (литовской) независимости/чем установлением президентской власти в Москве. Если литовцы подождут этого, то ситуация будет решена без ненужного риска»²⁶⁵. И американский посол возвращается в Спасо-хауз, чтобы инструктировать Ландсбергиса отложить решительные действия до президентского возвышения Горбачева. Начались поразительные будни. На 7 марта 1990 года американский посол в Москве Мэтлок назначил встречу с лидерами «Саюдиса», и те восприняли его «совет». Посол понимал, что делал: «Любой контакт между литовцами и американским посольством означал, что Соединенные Штаты манипулируют ситуацией с целью развала Советского Союза». Вот именно.

Дипломаты беседуют в самом доверительном тоне. Посол Мэтлок узнает об обеспокоенности министра Шеварднадзе позицией Советской армии, судьбой военных заводов и армейских баз Советской армии на территории Литвы. Лицо Шеварднадзе осунулось, когда он узнал, что Мэтлок не собирается даже отложить встречу с Ландсбергисом и его окружением. «Но он (Шеварднадзе. —А.У.) даже не протестовал». Достойный министр независимой страны. Шеварднадзе попросил, чтобы встреча была по возможности короткой. Ландсбергис сообщил Мэтлоку что Верховный Совет Литвы готов провозгласить независимость Литвы. Мэтлок сказал руководству «Саюдиса» ключевые слова: им нечего боятъся, Горбачев не применит силу. Обо всем этом Мэтлок на следующий день — 8 марта 1990 года рассказал Шеварднадзе в его офисе на Смоленской площади. Беседовали они, как всегда в последние дни, с глазу на глаз. Мэтлок предложил, чтобы Горбачев официально пообещал «Саюдису», что не применит силу против объявившей о своей независимости Литвы. Шеварднадзе нашел эту идею интересной. Покидая кабинет Шеварднадзе, Мэтлок калькулировал: по крайней мере один член Политбюро стоит на «верной» стороне.

Успокоение

С огромным удовлетворением американская администрация удостоверилась в том, что против мятежной Литвы, объявившей в марте 1990 г. о своей независимости, у руководителей Советского Союза нет ни воли, ни плана контрдействий. Объявив об экономическом бойкоте, Горбачев не знал, что делать дальше. Экономическое давление на Вильнюс не принесло результатов. Что далее? Изнутри на Горбачева оказывалось давление с целью побудить действовать против Ландсбергиса решительно, но самолюбивый и слабый лидер погряз в нерешительности. В конечном счете он стал ждать решения вопросов в переговорах с американцами в мае 1990 года. Все более становилось ясно, что у руля советского государства стоит нерешительный капитан, не знающий, каким курсом плыть. И предпочитал игнорировать рифы, на которые шел его корабль.

В эти дни Горбачев бросался в разные стороны, ища панацею в самых неожиданных местах, не желая при этом уступить свое место более государственно ориентированным политикам. Все это вводило Советский Союз в состояние невиданной смуты. Наступал жесткий политический кризис.

Обратите внимание, что проблемы Прибалтики американские дипломаты обсуждают с членом Политбюро Александром Яковлевым в его же офисе, и с другим членом Политбюро — Шеварднадзе во время недельной поездки последнего в Вашингтон. Этот визит помог решению «главной» для Горбачева цели: была определена дата следующего саммита. На этот раз Горбачев прибудет в США в конце мая — начале июня 1990 года.