Большая восьмерка: цена вхождения

Но самый большой интерес к возможностям сецессионизма проявила Кондолиза Райс. Она готовилась возвратиться в Стэнфордский университет, но до того написала весьма специфический меморандум президенту Бушу: «Горбачев становится самой непопулярной фигурой в Советском Союзе». Кондолиза Райс и стоящие за ней советологи среднего звена в течение уже нескольких месяцев оказывали давление в пользу «диверсификации наших инвестиций», имея в виду более благожелательное отношение к Ельцину и другим сецессионистским лидерам. Райс советовала Скаукрофту обратить внимание на диффузию политического внимания, ныне происходящую в Москве.

Место Райс в СНБ занял Эд Хьюэт, долгие годы бывший научным сотрудником в Институте Брукингса. Он был выбором Райс, когда Буш потребовал в 1989 г. мнение ведущих специалистов по СССР. Он много путешествовал по стране. Он был избран на свой пост главного специалиста по СССР именно потому что был экономистом, а Кондолиза Райс предсказала на вторую половину 1991 г. суровые экономические испытания для Советского Союза, грозящие распадом огромной страны. СССР «распадется на части окончательно», — сказала Кондолиза Райс ранней весной 1991 г.

Ее выбор совпал с мнением Брента Скаукрофта: «В наступающей сложной обстановке будет правильным, когда с президентом будет разговаривать первоклассный специалист по советской экономике». Среди бумаг, которые Райс, с присущей ей тщательностью, приготовила для Хьюэтта, была папки с документами об особо больших возможностях США, о тех проблемах, «которые могут осложнить твою жизнь». Особенно была выделена папка под названием «Взаимоотношения с Ельциным».

Впервые Америка начинает искать нового фаворита на советской политической сцене. Стороны ищут друг друга. Ельцин дал знать, что хотел бы видеть американского посла Мэтлока 12 января 1991 года. «Я хотел знать, что российское правительство готово было сделать, чтобы отвести угрозу от прибалтов». Ельцин опоздал на десять минуг. Извинением послужил рассказ о только что написанном протесте президиума Верховного Совета РСФСР по поводу действий Центра в Литве. Мобилизованные в России солдаты не будут использованы в Литовской республике. Ельцин бил Горбачева под дых и одновременно укладывал на лопатки Советский Союз. Американцы не сразу определили разрушительный заряд Ельцина. Увлеченные Горбачевым, они не сразу пришли к тому, что Ельцин «склонен обещать больше, чем способен выполнить, часто, находясь под давлением, меняет свою точку зрения, не выполняет обещанного, склонен к иррациональному поведению, иногда исчезает из поля зрения буквально на недели»³⁴⁹. Но позднее, видя, что разрушительный запас Горбачева уже иссякает, Запад обнаружил нового «великого крушителя».

Тут-то и наступил час Ельцина. В то самое время, когда Латвия готова была вернуться в лоно советской власти, Ельцин вылетел в Прибалтику. Вот тогда-то министр обороны США Ричард Чейни и заявил, что лучше полагаться на Ельцина, чем на колеблющегося Горбачева³⁵⁰.

Российский президент: «Если они (Центр) способны использовать силу против избранной литовцами ассамблеи, то они могут это же сделать и против российского парламента. Если в борьбе против прибалтов им будет сопутствовать успех, то следующими на очереди будем мы». Посол Мэтлок в полной мере ощутил полезность нового фаворита. Этот пойдет на крушение всего. Против Горбачева Мэтлок использовал знакомый аргумент: президент Буш не приедет в Москву, если Горбачев будет удерживать союз силовыми методами. Такой заход неизменно производил на себялюбивого Горбачева страшное действие.

Но сцена все больше перемещалась к буйному лидеру российского парламента. На встрече Старого нового 1991 г. Мэтлок ожидал только Ельцина. Тот прибыл с телохранителем Коржаковым, услужливо сдвинувшим два кресла. Ельцин был в эйфорическом состоянии и делал все возможные знаки, свидетельствующие о его новой близости с американцами. «В тот вечер он, — пишет Мэтлок, — использовал меня в политических целях, а я в той же мере использовал его, как и он меня. Он воздействовал на публику тем, что имеет дело с представителем великой державы; моя же выгода заключалась в том, что в этот полдень он предпринял усилия в пользу Литвы»³⁵¹. Мэтлок и Ельцин сошлись в неодобрении кандидатуры Валентина Павлова на пост Председателя Совета Министров СССР. Ельцин недобро ухмылялся, когда говорил Мэтлоку, что Горбачев и его окружение находятся в растерянности: «Они не знают, что делать».